– …Передай своему Березовскому, – сказал я Татьяне, – что его указаний я выполнять не намерен. Пусть успокоится, утром разберемся.
– Тогда я вынуждена буду разбудить папу, – не унималась Татьяна.
– Если ты папу разбудишь, то это будет самый плохой поступок в твоей жизни. Ты же знаешь, как мы бережем его сон, он для нас священный, а ты из-за пустяка хочешь Президента России беспокоить.
На этом разговор закончился.
Подъехали к дому. Я посмотрел на часы – было начало первого ночи. Опять раздался звонок, на этот раз я узнал голос Анатолия Кузнецова, старшего адъютанта Ельцина:
– Александр Васильевич, Борис Николаевич будет с вами сейчас разговаривать.
– Что там у вас произошло-то? – сонно прохрипел Президент.
– Борис Николаевич, я вас прошу, утро вечера мудренее, отдыхайте. Мы разбираемся, информация от нас в прессу не попадет. Завтра я вам обо всем доложу.
По сравнению с истеричным тоном дочери голос Президента показался вдвойне спокойным:
– Ну ладно, давайте отложим до завтра.
После этого разговора у тех, кто имел отношение к выносу долларов из Дома Правительства, началась настоящая паника. Они искали выход из положения и решили, что самое правильное в этой ситуации – начать орать «держи вора!».
Глубокой ночью 20 июня на частном телеканале НТВ была прервана развлекательная программа и задыхающийся от волнения ведущий политических программ Киселев сообщил полуночникам, что в стране произошел очередной «переворот». Совершили его «черные генералы». И уже есть первые жертвы – известные правозащитники, борцы за демократию: Евстафьев (будущий главный электрик Москвы) и Лисовский («потомок Даля» – известный знаток русского языка)[1], томящиеся в застенках Белого дома.
Эта версия была придумана в ту же ночь, с 19-го на 20 июня, в особняке ЛогоВАЗа. Там заседали Березовский, Немцов, Гусинский, Чубайс, Лесин, Киселев, Дьяченко и деятели помельче. Некоторые из них, впрочем вполне заслуженно, приготовились к аресту. Но тогда никто не собирался их задерживать.
Телезрители, разумеется, ничего не поняли. В Москве светало, запели птицы, по радио им вторил Кобзон. Признаков обещанного переворота не наблюдалось. Генерал Лебедь, пару дней назад назначенный секретарем Совета безопасности, не мог дать журналистам внятного комментария по поводу ночных стенаний Киселева.