С этими словами Атуйя Ракем вскочил в транспортник, который стал
медленно подниматься, оставив опешившую Таэр наедине с папкой,
набитой деньгами.
Таэр стояла на площадке, вдалеке слышался тихий шелест
разогревающегося генератора, а у неё начался непонятный мандраж —
она вдруг осознала, сколько денег было в папке.
«Точно больше миллиона!»
Она начала расстегивать папку, чтобы убедиться, что она
правильно разглядела номинал и вдруг замерла, поняв что
произошло.
«Великие тени, это же откат! Я, гвардеец, рука лорда Кассарда,
взяла взятку, как какой-нибудь секретарь!»
Ей вдруг стало очень обидно, почти до слез: восемь лет
беспорочной службы и тут — такое. Она, слабо соображая, что делает,
побрела в свою комнату, прижимая папку к себе.
«Но я же не просила и даже не намекала — они мне её буквально
сунули!» — это был просто крик души, который был оборван подленьким
голоском:
«Ну-ну, все так говорят. На Барру вот тоже «напишут», а сам он
конечно чист, как слеза!»
У себя в комнате Таэр включила подавитель и, сама не зная
почему, пересчитала деньги — десять пачек по сто карточек — пять
миллионов данариев. Она грустно улыбнулась.
«Мое жалование больше чем за сто лет»
Сложив деньги обратно в папку, Таэр попыталась не думать о них,
но не получалось — в голову лезли образы один ярче другого: то
собственный корабль, то как её с позором выгоняют из Гвардии. Чтобы
как-то отвлечься, она отправилась в душ, а потом попыталась
заснуть. Но проснувшаяся совесть и гвардейская честь извели её
всего за каких-то полчаса. А спустя еще полчаса Таэр, успешно
измучив саму себя, приняла решение: «К теням карьеру — честь
дороже!» Судя по терминалу безопасности, лорд был в кабинете один и
не спал.
Вздохнув, она взяла папку с деньгами и, поникнув головой,
отправилась сдаваться.
* * *
* * *
Ярко-красный флаэр стрелой пробил белоснежную громаду облака и
продолжил набирать высоту. Никакой «нехватки тяги» — машина шла
отвесно вверх с набором скорости, как ракета. Белое море облаков
осталось далеко внизу, горизонт постепенно изгибался, набирая
округлость. На огромную скорость флаэра указывали только цифры на
приборной панели да белые всполохи скачков уплотнения перед острым
носом машины. И больше ничего — только легкий ветерок в волосах и
ровное пение двигателя за спиной. Спереди и вокруг, насколько
хватало глаз, было только небо, которое всё больше темнело,
наливаясь чернотой, и на мгновение показалось, что видно неровное
мерцание звёзд.