- В полон?
- Ясырь? – переспросил
татарин, и тут же покачал головой. – Большой обоз идём, там много к
кесарь Иван идём. Сначала жрать будим, свежий липёшка жрать будим,
толстый корова молоко пить будим, жирний свинка жрать будим, меды
из монастирь жрать будим.
- Вам же свинину нельзя!
И пить нельзя! – опять удивился Маментий.
- Нам нельзя, -
согласился татарин. – Ты свинка жрать будит, он свинка жрать будит,
маленький урус-кызы свинка жрать будит – гость всё будит, и хозяин
угощать будит. Отказать не можно, для гость обида
большой.
Услышавшая про молоко
Софья потыкала Маментия пальцев спину, да и у него самого желудок
громко заквакал. Предыдущие дни питались одной рыбой, пойманной в
наспех сплетённые верши, а рыба без соли и хлеба никакой сытости не
даёт. Вроде бы только поел, так почти сразу же опять голодный. Ноги
не протянуть сойдёт, но чтобы силы появились, от рыбы такого точно
нет.
Сзади тихонько ойкнула
Софья, получив очередной воспитательный подзатыльник от старшего
брата, и Бартош решился. Раз смерть пока откладывается, так почему
бы не поверить в диво дивное и невидаль невиданную, в добрых татар,
вдруг вознамерившихся оказать помощь беглецам и сиротам? Ведь есть
же на белом свете место обыкновенному чуду?
А ведь оно случилось, это
чудо – даже устать не успели, как добрались до татарского лагеря,
расположившегося на берегу небольшой речки. Сотен пять самих
воинов, и не менее сотни повозок. И ещё пёстрая и гомонящая толпа,
занимающаяся нехитрыми делами походной жизни. Кто одёжку чинил,
сидя в одном исподнем на поваленном дереве, кто кашу варил на
костерке под нетерпеливыми покрикиваниями едоков с ложками
наготове, кто обхаживал скотину, коей собралось немалое стадо голов
в двести, где среди тощих коровёнок сновали наглые козы и глупые
овцы. На табор возвращающейся с полоном орды это нисколько не
походило.
В одном Карим обманул. Не
стал он ни пир закатывать, ни на запретное угощение напрашиваться,
а сдал Маментия с детишками с рук на руки пожилому воину вполне
русского обличья в хорошей дощатой броне, но с чернильницей на
поясе вместо сабли, и с толстой книгой в руках.
- Вот, Тихон, ещё троих
нашли, - сказал татарин без всякого коверканья слов. – Прошу любить
и жаловать.
- Добро, - кивнул
поименованный Тихоном воин и, раскрыв свою книгу, внимательно
посмотрел на вновь прибывших. – Сами понимаете, порядок быть
должон! Без записи кормить не будут, а как запишу, так получите вот
это, - на тонком кожаном шнурке закачалась небольшая медная
пластина с выбитой непонятной цифирью. – Пока харчеваться станете
из общего котла, а ежели в опчество какое войдёте, то на вашу долю
старосте будут выдавать. В обчестве не сытнее, но вкуснее. Понятно
говорю?