Гость, однако, не стал чваниться и надуваться спесью, и
спешился, бросив поводья сопровождающему его воину. Во двор зашел
на своих двоих, проявляя уважение к хозяину. Только заорал страшным
голосом:
- Эй, бачка, выходи, биться будем!
Отец, ухмыляясь в бороду, спустился с крыльца и сгрёб татарина в
охапку:
- Карим, чёртушка старый, какими судьбами? – и обернулся к дому.
– Мать, собирай на стол!
- Потом пировать будем, Демьян, - татарин с трудом освободился
из объятий деревенского старосты. – Времени нет, я же в набеге.
- Успеешь ещё набегаться! Мы сколько с тобой не виделись, лет
шесть или семь?
- Семь. С самой осады Гамбурга и не виделись.
- Вот видишь! И ты хочешь, чтобы я тебя отпустил голодного и без
разговоров? Не по-человечески это, Карим.
Минька оживился, и даже показалось, будто его уши зашевелились.
Ну прямо как у Мурлыки, почуявшего скребущуюся мышку. Отец о своём
участии в войне рассказывал мало и неохотно, и от большинства
вопросов отмахивался, обещая надрать задницу крапивой за излишнее
любопытство. А как хотелось бы послушать… Ведь не простым воем был,
а целым десятником особливой сотни!
- Умеешь ты уговаривать, Демьян, - рассмеялся татарин. – Тогда я
сейчас своим скажу, что задержимся на пару дней. Печать в набеговой
подорожной поставишь?
- Да не вопрос, Карим. Только давай побыстрее, а то меды
прокиснут.
- У нас не успеют прокиснуть.
А потом случилось чудо – татарин покопался в висевшей на боку
кожаной суме, и достал два огромных петушка на палочке. Один
ярко-красный, другой жёлтый. Протянул Миньке с Милкой и
поощрительно улыбнулся.
- Карим… - охнул отец. – Это же…
- Отстал ты от жизни в своей глуши, Демьян. У нас в Касимове
сахар уже дешевле железа стоит. А этот вообще с моего завода.
- Как это?
- А вот так! – самодовольно ухмыльнулся Карим. – В последний
набег иду, а потом на этот… как его там… пен-ци-он! Почитай
двадцать лет в седле. Подал прошение императору, и тот дал
разрешение осесть на земле. Теперь всё, откочевал своё, пусть
молодняк кочует.
- Стареешь?
- Мудрее становлюсь, -
татарин вытащил из всё той же сумки какую-то бумагу. – Печать сразу
поставь, а то не до неё нам будет.
- Угу, - кивнул отец и
уткнулся в грамотку. – Ого, шестерых разбойников под Муромом
взяли?
- Повезло, - пожал
плечами Карим. – Иной раз за весь набег ни одного татя, а тут в
самом начале прибыток.