Честно говоря, Бартош изрядно покривил душой, заявляя о своей
готовности, которую в себе вовсе не чувствовал. И положа руку на
сердце можно признаться, что неоднократно проклял тот день, когда
решил записаться в служивое сословие и пойти в войско. Раньше ведь
как оно было? Раньше будущих воев с шести-семи лет к воинской науке
приучали, а тут прямо сказали, что придётся навёрстывать упущенное
за год-полтора. И навёрстывают, куда же деваться… Через пот, через
мозоли, через кровь разбитой в учении морды, через страшную боль
непослушного пока тела.
Нет, деться-то можно, но… Любой желающий может покинуть учебную
дружину в любой миг, и слова ему худого никто не скажет. Переведут
куда попроще и полегче, но… И этих «но» целая гора! Пока что ушли
двое, причём только один добровольно. Второго в приказном порядке
направили в школу военных лекарей, как особо проявившего себя на
занятиях по первоначальной лекарской помощи при ранениях и
увечьях.
- Готов, значит, к ратному труду, - как-то нехорошо ухмыльнулся
старший десятник Петрищев. – Тогда вот тебе задание, новик. Берёшь
пятерых в сопровождение и везёшь… везёшь… - Лукьян почесал затылок,
подумал, и снял с головы пятнистую шапку с козырьком. – Вот её и
отвезёшь в Коломну полководцу левой руки государевой военной службы
князю Изборскому Ивану Евстафьевичу Еропке. Он знает что с ней
делать. Вопросы?
- Один вопрос, господин старший десятник, - гаркнул Маментий. –
Когда выезжать и где взять коней?
Петрищев хмыкнул:
- На коне любой дурак доедет. Короче, новик, на чём вы будете
добираться, это уж сам решай, но выдвигаетесь прямо сейчас, и сроку
у тебя неделя. Через семь дней ты должен стоять вот здесь и
докладывать о выполнении задания. Время пошло, новик Бартош!
Надо же, запомнил! – подумал Маментий, глядя в спину уходящему
прочь старшему десятнику. А потом вышел из строя и глубоко
вздохнул, не зная с чего начать.
Новики, общим числом в пять десятков, тоже молчали. Да с чего бы
им быть разговорчивыми, если только что пробежали пятнадцать вёрст
в полном снаряжении и вооружении, а потом оборудовали позицию для
обороны от тяжёлой конницы? Все уставшие, потные, грязные, которые
и в строю-то с трудом стоят, слегка покачиваясь. И немудрено – на
каждом лёгкий доспех в половину пуда весом, на голове шелом в
матерчатом чехле, на поясе хоть и узкий, но увесистый пехотный меч
да подсумки, на заднице лопатка, на перевязях через грудь – готовые
накрученные выстрелы, а за спиной на ремне висит пищаль. И баклажка
ещё у каждого с подсоленной и подкислённой водой. Нет, не за
спиной, тоже на поясе.