Матвей поставил передо мной тарелку, и желудок радостно заурчал, подсказывая, что с такой физической нагрузкой вчерашние фрукты с сыром оказались лишь лёгкой закуской, а уработанный организм требуется кормить плотнее и насыщеннее.
– Очень вкусно, – отдала должное повару, прожевав первый кусок. – И кофе такой же, как в кафе…
– В котором я встретил грустящую Надежду, – продолжил он мою фразу, накрывая своей ладонью мою. – Может расскажешь, что тебя так огорчило. Про жизнь суку я помню, но такой её делают мелкие неприятности и разочарования.
– Мелкие? – примерила к себе это определение, и на меня накатила разрушающая злость. Захотелось смести посуду на пол, потоптаться по осколкам и вытравить кровью подступившую боль. Вместо этого я с особым усердием отложила столовые приборы, встала и демонстративно задвинула стул. – Мне пора. Спасибо за ночь и за завтрак.
Сделала шаг по направлению к выходу и сразу была сметена ненасытным мужчиной, впечатывающим в ягодицы каменный стояк. Столько лет, а аппетиты как у подростка.
– Не отпущу, – прошептал в висок, сгребая в медвежьи объятия. – Такие зажигалки попадаются раз в жизни, и их надо сразу привязывать. Переезжай ко мне. Обещаю заботиться, любить и трахать всю жизнь.
Скорее всего, ещё месяц назад, я была бы счастлива услышать это предложение, и, возможно, согласилась бы на него, порвав с отцом и со всеми его планами пристроить меня с выгодой для его бизнеса. Сейчас же его слова раздирали покоцанное сердце, забивали дыхание и вскрывали свежую рану. В горле скопилась горечь, в ресницах запутались жгучие капли слёз.
– Недолгая у нас с тобой жизнь получится, – еле слышно произнесла, замирая и зажмуривая сильно-сильно глаза, сдерживая поток и пытаясь сделать хоть малюсенький вдох. – У меня рак. Неоперабельный. Через год я тебя даже не буду видеть и узнавать.