– Не смей перечить мне, –- прошипел, багровея и дымясь от злости. – Совсем горизонты потеряла? Забыла своё место, или думаешь, раз тебе позволено работать и водить машину, то имеешь право открывать рот.
– Мне двадцать два года, отец, и я имею право сама решать, когда открывать рот, – в тон ему выкрикнула Надя, прищуривая глаза и с ненавистью глядя на него. – Все эти годы я позволяла диктовать мне условия, но с этого дня ты не будешь больше принуждать меня выполнять твои приказы.
Мои ноги тряслись от страха, внутренности скрутило в тугой узел, а от запаха крови, тонкой струйкой, зависшей на Надюшеной губе, подкатывал тошнотворный ком к горлу. Только сейчас до меня окончательно дошли слова Любы. Мы всю жизнь жили и подчинялись монстру, способному сломать любого, словно фарфоровую куклу.
– Ты, мелкая тварь, замуж пойдёшь через два месяца, – нагнулся к ней отец и подтянул к себе за ворот блузки, не обращая внимание на треск шёлка. – Вряд ли Бродецкий позволит открывать тебе рот, когда вздумается.
Бродецкий Ян был компаньоном отца, а также являлся отвратительным, скользким типом под полтинник. Он всегда потирал свою бородку и накручивал усы, смотря сальными глазами на молоденьких девчонок. Худшего извращенца сложно было подобрать, хотя, по сравнению с Уваровым Борисом, возможно Ян – пушистый котик.
– Не уверена, что этот индюк скажет тебе спасибо за бракованный товар, – истерично засмеялась Надежда, отползая от разъярённого мужчины и нащупывая рукой сумку. – Твоя дочурка сдохнет через год, а ты потеряешь все вложенные активы.
Договаривая, она достала бумаги и бросила в него, улыбаясь и упиваясь своей маленькой победой. Я ожидала, что отец кинется к ней, поможет встать, обнимет, пожалеет, но он прочитал заключение, разочарованно взглянул на дочь и вышел, громко хлопнув дверью. Как же так? За что к нам такое отношение?
– Иногда, у меня создаётся ощущение, что мы ему не родные дети, приёмные, – прошептала, помогая Надюше встать. – Как он мог тебя ударить?
– Всё нормально, Люб. Это не первый раз происходит, – потёрла щёку и смазала кровь с губы. – Правда, кровь ещё не пускал.
– Я боюсь его, - неровно выдала я. – Если он решит отдать меня Бродецкому, то придётся рассказать ему о беременности, и тогда он убьёт меня.
– Послушай, сестрёнка, - очень тихо заговорила Надя. – Если почувствуешь, что отец что-то замышляет с твоим участием, или о чём-то начинает догадываться, ты сразу звонишь мне или Вере. Мы вытащим тебя и спрячем. Только позвони. А мне пора. Матвей ждёт.