– Дьявол, Колдун!.. Мы же все здесь сдохнем!..
Взгляд у Молинари был совершенно безумный. Трудно было даже предположить, что он может сделать в следующую секунду – то ли схватит автомат и начнет палить во все, что попало, то ли сядет на корточки, прижмется спиной к стенке рва и, обхватив голову руками, тупо завоет.
– Нужно уходить! – крикнул Колдун и попытался вырваться из рук Молинари.
Но тот снова швырнул Колдуна в грязь и уселся на него верхом.
– Сделай что-нибудь, Колдун!.. Я прошу тебя!.. Я хочу выбраться отсюда!.. Помоги же мне остаться живым, гад паршивый!..
– Нужно уходить! – крикнул в ответ Колдун. – Где Виран?
– Убит!.. Все убиты!..
– Прекрати орать! Нужно собрать тех, кто остался, и уходить!
Неожиданно Молинари схватил автомат и ткнул ствол Колдуну в шею.
– Не думай, что сможешь уйти один, – прошипел он сквозь зубы. – Или ты вытащишь меня отсюда, или я пристрелю тебя!.. Будь ты проклят, Колдун. – Лицо Молинари исказила жалобная гримаса, как будто он собирался заплакать. – Дьявол, ты же можешь это сделать!..
– Ты свихнулся, Молинари, – негромко произнес Колдун. – Что я могу?..
Тело Молинари судорожно дернулось и упало на Колдуна.
– Молинари!..
Упершись в плечо солдата, Колдун скинул его с себя и поднялся на четвереньки. Молинари лежал на спине, раскинув руки в стороны. Лицо его было перемазано то ли грязью, то ли кровью, а глаза слепо смотрели вверх, на мелькание удивительного калейдоскопа, в который превратили ночное небо бэнши траггов.
Наклонившись к лицу Молинари, Колдун уловил едва различимое дыхание.
– Виран! – крикнул он, встав на колени. – Сержант Виран!
Никто ему не ответил. Ни единый голос. Вокруг рвались снаряды, и люди, залегшие на дне ирригационного рва, могли просто не слышать крик Колдуна. Но Колдун об этом даже не подумал. Он почувствовал, как на него накатывает волна дикого, животного ужаса. В единый миг у него перехватило дыхание – так, будто его бросили в прорубь с ледяной водой. Он один находился под обстрелом траггов, и все летевшие снаряды были нацелены только в него. Один в целом мире, во всей Вселенной, которая тоже погибнет, если его жизнь оборвется. В этот момент Колдун понял, как можно сойти с ума от страха. Неконтролируемый первобытный ужас наполнял каждую клеточку его тела и рвался наружу. Упав на четвереньки, Колдун запрокинул голову к жидкому, растекающемуся, словно бурый кисель, небу и заорал во весь голос.