– Чтобы не гадать, надо найти тот джип и осмотреть его, а параллельно установить, кому он принадлежит, – сказал Варяг.
– Уже работаем, – отозвался Чижевский. – Номера на пленке зафиксированы, лица хозяев – тоже, так что, думаю, скоро все выясним.
– Хорошо, с этим разобрались. А какова вторая линия? – спросил Варяг.
– Извините, Владислав Геннадьевич, но вторая линия – это покойный Саша, – грустно сказал Чижевский. – И, на мой взгляд, она более правдоподобна.
Варяг нахмурился – когда подозрение в предательстве падало на тех, кому он доверял, его охватывали тоска и отвращение к жизни.
– Но Саша погиб, – напомнил Варяг сердито.
– Ну и что? – хмыкнул Чижевский. – Не вижу никакого противоречия.
Бомбу ему могли всучить под видом любой безобидной вещи – какой-нибудь запчасти к машине, например. Я, правда, приказал ему все такие предметы показывать мне, но он мог не успеть этого сделать или решить, что это не обязательно… И конечно, ему могли навязать бомбу принудительно – деньги, запугивание, шантаж…
– Не верю, – мрачно произнес Варяг. – Саша был порядочный парень. Ты же, Николай Валерьянович, сам его проверял.
– И проверял, и контролировал, – согласился Чижевский. – Но, видно, за всем не уследишь.
– Ладно, приговоры выносить подождем, – сказал Варяг. – Надо восстановить последние дни его жизни – полностью, шаг за шагом. И выяснить, что делали его близкие в эти дни. Возможно, на него каким-то образом надавили как раз через близких. Только вот что, Николай Валерьяныч: работать прошу с максимальной деликатностью. Все-таки человек погиб, мы его не уберегли, с нас и спрос. И насчет джипа тоже поаккуратнее все выясняйте. Пусть лучше хозяева вообще не знают, что они у вас в разработке. А то ведь за подозрения в наших кругах принято отвечать, сам знаешь.
– Хорошо, Владислав Геннадьевич, все понял, – ответил Чижевский.
– Желаю успеха, – сказал Варяг и прервал связь. Беспалый закашлялся и завозился на стуле, стараясь усесться поудобнее.
– Вот так-то я, Тимоха Беспалый, еще совсем пацан, взлетел выше всех на зоне, – с усмешкой произнес старик. – А теперь слушай, что дальше было…