Когда Рольф наконец выбежал на открытое место и увидел развалины простого жилища, бывшего его домом, ему показалось, что он все это время знал, что должен там найти, – знал с первого взгляда на пикирующую рептилию.
В то же время истинное положение вещей начинало казаться непостижимым. Это выходило за рамки здравого смысла.
Дым и огонь, какие ему доводилось видеть там, где прошли захватчики, могли бы открыть ему правду. Но среди домов, какие Рольф мог припомнить, не было ни одного попросту разнесенного в куски, словно игрушечная избушка, словно нечто, что не стоило даже сжигать. Его дом был маленьким нехитрым строением, и не требовалось слишком большой силы, чтобы развалить его на доски и бревна.
Рольф едва удержался, чтобы не закричать. Из-за рептилии, тревожно захлопавшей крыльями там, где она склонилась над мертвой птицей – одной из тех, что выбрались из рухнувшего птичника, когда хлипкий домик был развален. Разрушение было произведено до того, как прилетела рептилия. Прочесывающей окрестности группой солдат из Замка – кем же еще? Никто на Разоренных Землях не знал, когда к нему могли пожаловать захватчики или что они с ним могли при этом сделать.
В отчаянии роясь среди жалких обломков домика, Рольф словно во сне натыкался на предметы, которые, казалось, находились вовсе не там, где следовало. Он натыкался на самые обыденные вещи. Вон котелок, как-то странно висящий на своей ручке. А вот…
Голос, выкликающий имена, собственный голос Рольфа, пресекся. Он стоял, глядя на нечто неподвижное и лежащее навзничь, на кучу плоти и волос, незнакомую в своей окровавленной наготе. Эти мертвые останки чем-то напоминали его мать. Это и впрямь была она, лежала среди других обломков, такая же неподвижная.
Рольф должен был продолжать поиски. Вот тело мужчины, одетого, с лицом, очень похожим на лицо отца. Глаза отца, теперь неподвижные и смирившиеся, были открыты и глядели в небо. В них больше не было ни страха, ни тревоги, ни сдерживаемого гнева. Никаких ответов на вопросы сына. Никакого страдания из-за перебитой ноги. Никакой боли, хотя он и был залит кровью, и теперь Рольф заметил, что распахнутая рубаха отца открывала странные багровые раны. Эти раны, подумал про себя Рольф, должно быть, были от меча. Он никогда раньше не видел таких ран.