Все они были не вооружены — даже маленькие кинжалы, что
частенько солдаты носили за сапогом, и те достали — так что я
только махнул на них рукой. Пусть убирают. Все равно это должен был
кто-то сделать, Валл же пытался замести следы и хоть как-то
обыграть произошедшее. Видимо, десятник решил попытать удачу и
как-нибудь отбрехаться от командования, которое спросит у него за
гибель служителя и такой кучи народу. А может он просто решил
пограбить. Те же доспехи, мечи и копья, что не пришли в негодность,
стоили неплохих денег. Если все продать хотя бы за полцены, можно
выручить несколько десятков золотых. Хватит и на «билет» до
Дуртона, и на быстрого коня, и на пару месяцев безбедной жизни с
алкоголем и девочками. Корабли империи заходили в порт Осфилда не
так и часто, следующий ожидался только через неделю-полторы, к
этому времени Валл будет уже далеко.
— Ты сейчас похож на злого духа, — Лу подошла ко мне, сидящему
сейчас на лавке и грузившему вещи в один из мешков, и провела
пальцами по щеке, — и весь в крови.
— Это не моя.
— В основном не твоя, ты хотел сказать.
В словах Лу сквозила ирония, а в глазах смешалась грусть и
смешливые огоньки.
— Милая, ты же знаешь, что меня ничего не берет, — устало
улыбнулся я, но подчинился короткому жесту богини и стал стаскивать
рубашку.
Порезы на спине уже покрылись кровавой коркой, которая прилипла
к ткани, так что процедуру я сопровождал тихим, но очень изощренным
матом.
— От твоей ругани у меня уши отвалятся когда-нибудь, —
сморщилась Лу, которая уже набрала в корыто чистой воды на кухне и
нашла какую-то тряпку, промыть мои раны.
— А ты не слушай…
— Сам научил своему языку, а теперь «не слушай»! Нет уж,
господин счетовод, ведите себя прилично!
Брань в Таллерии была весьма однообразна и убога, не чета
таковой в великом и могучем, так что матерился я исключительно на
русском. Во время наших путешествий и занятий в чертогах, Лу узнала
от меня много нового. В том числе — выучила русский. Теперь у нас
всегда была возможность общаться, будучи на сто процентов
уверенными в том, что никто из окружающих не поймет и слова.
— Ну а как тут не ругаться? Больно же!
— Можешь хотя бы поменьше вспоминать Первородную? А то через
слово — мать, мать, мать…
— Так мать же, а не Матерь! Я же объяснял разницу!
— И почему ты такой упрямый?!