— А есть легенды, чей это меч? — спросил я Рису.
Девушка замялась.
— Кто-то пишет, что это оружие самого Пала, кто-то — что это
меч, который выковал Сидир в наказание высокомерным смертным. Что
он искушает и несет беды всему живому, в первую очередь —
владельцу.
М-да. Типичная история о страшном артефакте, который сводит
хозяина с ума. У меня же из головы не шло воспоминание о том, что
моя правая рука и меч будто бы были знакомы друг с другом. Может,
это все же меч Пала? Но на всем имуществе бога Войны была его руна,
даже на этом куске доспеха, что он послал мне в качестве протеза.
Меч же был абсолютно чист. Плюс вторая странность — он существовал
как в этом мире, так и в бездне. И там он выглядел совершенно
иначе. Так что, вполне возможно, я на самом деле столкнулся с
опасной и зловещей штуковиной, которая когда-то вышла из-под молота
бога-кузнеца.
— Понятно. А фолиант. Что ты про него знаешь?
— Только то, что это одна из запретных книг, что хранилась в
третьем отделе.
— Третий отдел?
— Хранилище опасных предметов. Там же был и меч. Запечатано
магией крови, причем такой, что внутрь не попасть или оттуда не
выйти, если ты на самом деле хочешь что-то вынести наружу…
Риса опустила глаза и потерла ладонь, на которой виднелся
старый, уже почти невидимый порез.
Понятно. Это же объясняет, почему мечом не воспользовались во
время войны. Его просто не смогли бы извлечь из хранилища, потому
что любой человек, который бы отправился за ним с этой целью, не
смог бы его вынести наружу…
— А как его вынесли вы? И книгу? И зачем?
— Мэтр говорил, что эти две вещи слишком опасны, чтобы оставлять
их служителям Кватта. И что мы должны их унести и перепрятать… Или
утопить в море…
Вот последний вариант выглядел рабочим, но что-то мне
подсказывало, что меч обладал собственной, простейшей, но волей, и
очень быстро будет выловлен какими-нибудь сетями, вынесен прибоем
на берег или как-то иным способом попадет в человеческие руки.
Возможно то, что эти двое архивариусов оказались в моем доме — не
просто стечение обстоятельств.
Как же я устал видеть во всем божественный промысел! Но иногда
жизнь подкидывает такие задачки, что даже удивляться сил нет.
Я узнал все, что хотел. Обговорил с Рисой правила поведения,
убедился, что она больше не будет звать меня Огненным Бароном —
только Антоном или господином Тинтом.