– О, да, – сказала она и глаза ее просияли, – конечно, я знаю Майкла.
– Где он живет? – Шеклтон дунул на виски, и ему показалось, что брови его опалило.
– Недалеко. Он не жалует посетителей, – она обтерла тряпкой кувшин. – Очень не жалует.
– Он ждет нас, детка. Официальное дело.
Она на момент задумалась, глядя на его начищенные пуговицы.
– Езжайте по этой дороге, которая проходит через Рилл. Миль восемь будет нормальная дорога, а потом она перейдет в проселочную дорогу или в топь – как уж получится. Там она раздваивается. Дорога налево хуже другой. Она и ведет к его воротам. Будут они открыты или нет, зависит от него.
– Мы откроем, если они закрыты, – сказал Шеклтон. Он вынул изо рта сигару и с улыбкой в сторону барменши проглотил стакан местного виски.
– До дна, – сказала она ему.
Колени у него дрогнули, когда виски опалило ему глотку, как поток лавы. На мгновение ему показалось, что он глотнул толченое стекло или ломанные бритвенные лезвия. Он почувствовал, как его прошибает пот, и едва удержал в груди кашель, потому что барменша наблюдала за ним, хитро улыбаясь, а он проклял бы себя, если бы ударил лицом в грязь перед женщиной.
– Ну как, понравилось, детка? – спросила она, сама наивность.
Он побоялся сунуть сигару в рот, чтобы от сигары глотка не воспламенилась и ему взрывом не оторвало голову. Слезы жгли глаза, но он стиснул зубы и стукнул дном стакана о стойку.
– Маловато…
Крепости, – удалось проворчать ему, и лицо его покраснело, когда он услышал, как засмеялись люди за дальним столиком. – Действительно, надо бы добавить, – согласилась она, и ее тихий смешок был похож на шуршание шелковой занавески.
Шеклтон было полез за бумажником, но она сказала:
– За счет заведения. Вы – хороший парень.
Он улыбнулся, скорее вяло, чем бодро, а Хьюмс-Тельбот прокашлялся и сказал:
– Мы благодарны вам за сведения и гостеприимство, мадам. Мы едем, майор?
Шеклтон издал нечленораздельное хмыканье в знак согласия и последовал за Хьюмс-Тельботом к двери на свинцово-тяжелых ногах.
– Майор, дорогой? – позвала барменша, прежде чем он вышел. Он оглянулся, желая выбраться из этого удушливого тепла, – вы можете поблагодарить Майкла за выпивку, когда увидите его. Это его личный запас. Никто другой не касается этой штуки.
Шеклтон вывалился из дверей «Бараньих отбивных», ощущая себя отбитой бараниной.