Закусывать на вояку не стал, даже плохо о том не подумал. Как
водится о мертвецах либо хорошо, либо никак. Пока падал, невзначай
обрызгал того своей кровью – та осталась после демонстрации перед
сотником. Заряд условно не боевой, но в заразу, поселившуюся в моей
крови, я свято верил. Ну а коль выживет, кто его знает, может,
выпадет шанс почесать шутнику спинку во время марш броска.
От столь тёплых и нежных мыслей, на моём лице расцвела самая
добрая и искренняя улыбка, вот только Ковач её отчего-то не оценил
и помрачнел. После кашлянул, почесал потную шею, содрав крохотную
капельку моей запёкшейся крови.
Толи ещё будет! – кожа на месте алой крапинки
посерела.
Плац оказался небольшой, если вовсе не крохотной площадкой.
Полдюжины манекенов, пара мишеней, местами опаленный кристалл в
человеческий рост, вот и всё богатство местного военкомата. Ничего
примечательного, разве что одна из кукол для битья, подозрительно
напоминавшее мене пугало. Не своим видом, тут земля и небо,
а…взглядом нарисованных глаз. Казалось бы, два пятна чёрной краски
на деревянной болванке, а по спине холодок – должен я этой падле
вещи и не отрицаю. Была б возможность, сейчас бы и вернул – достал
уже этот вездесущий пугач.
Паранойя, чтоб её…
Подливая масла в огонь, щедро делился эмоциями Пар. Разобрать
коктейль на составляющие я не смог, так что оставалось лишь гадать,
что именно хотел до меня донести питомец. Бросив попытки его
понять, перевёл взгляд на центр площадки. Там во всю магичили три
служки в цветастых мантиях, под руководством бригадира-мага.
Высокий, худощавый и с уже знакомой маской надменности мужик
вызывал у меня вполне определённую ассоциацию, а вместе с ней и
стойкое отвращение.
Играть в гляделки и выдавать свои нежные душевные чувства не
стал, а чтобы не накликать и вовсе переключился на собрата по
несчастью. Псиной оказался ни кто иной, как Гнолл – так мне
подсказала система. Человекоподобная гиена на первый взгляд была
ощутимо ниже меня, отчего казалась менее опасной, но впечатление
было обманчивым.
Гнолл стоял сгорбившись и на подогнутых лапах, словно старик
согнувшийся вод грузом прожитых лет. А вот если его выпрямить, тот
легко догонит меня по росту. Из одежды рваные до колен штаны да
рубаха нараспашку. Серая шерсть с зеленоватым отливом, с множеством
тёмных пятен. Вокруг глаз та и вовсе чёрная, отчего морда казалась
злой, хотя скорей всего так оно и было. Лапы, как верхние, так и
нижние демонстрировали длинные когти, даже будучи скованными,
конечности внушали уважение. И всё это дело дополняли десятки
побрякушек вырезанных из дерева, кости и бог знает чего, висящих на
коротких косичках по всему телу.