– А может это ты рассказал им, что
Волков и мисс Фокс живы? – как каждый припертый к стенке тут же
перешел из защиты в нападение Алексей.
– Нет, – покачал головой Дрейк. – Не
смотря на то, что вы с товарищем Медведем непорядочно обошлись со
мной, заключив меня в эту крепость, я все же поддержал вашу
версию.
– И почему же?
– По нескольким причинам. Во-первых,
Владимир и Аманда были против моего заключения и настаивали на моей
свободе. Кстати, еще раз thank you very
much[3], леди Аманда, – легкий поклон в
сторону мисс Фокс. – А во-вторых, я все же обязан наставнику
Владимира Мартину де Вилья, и как я уже не раз замечал в прошлом,
долг этот для меня свят.
– Очень сомнительно, – покачал
головой Алексей.
– Считай, как хочешь, – фыркнул Дрейк
и обиженно скрестил руки на груди, – но я сказал чистую правду.
Более того, я дал вам хорошую пищу для размышления и больше, увы,
помочь вам ничем не в силах. Присмотритесь к итальянскому колдуну,
вот мой совет. А теперь ступайте.
– Спасибо, Алистер, – поблагодарила
мисс Фокс.
– Милая моя, – улыбнулся лорд Дрейк,
– желаю вам с Волковым выйти из этой передряги живыми и
невредимыми, – и надменный взгляд в сторону Орлова, – вам же,
Алексей, я подобного не желаю.
Орлов лишь фыркнул и обратился к
спутнице:
– Пойдем отсюда, яхонтовая моя. Нам
есть что обсудить.
После того, как посетители удалились,
лорд Дрейк вытащил из-под подушки утреннюю газету, которую ранее
убрал туда подальше от зоркого взгляда чиновника по особым
поручениям Третьего отделения и, раскрыв примерно на середине,
вздохнул. На странице в тексте статьи гусиным пером были обведены
буквы, сложив которые воедино можно было прочесть следующую фразу:
«Направь их по следу итальянского мага, Дрейк, и ты будешь
прощен».
– Покорнейше прошу простить меня,
леди Аманда, – вновь вздохнул английский пэр, – но своя шкура
дороже.
[1] . Angel
(англ.) – ангел.
[2] . Пэры
– члены высшего дворянства в Англии, а
также до 1848 года во Франции, пользующиеся особыми политическими
привилегиями.
[3] . Thank
you very much (англ.) – большое спасибо.
Представительного вида дорогая черная
карета уже четверть часа стояла возле высокого в пять этажей дома
на Адмиралтейской-Гороховой улице. Мимо сновали горожане: гордые
дворяне и простые мещане. Большинству из прохожих не было никакого
дела до нагло припаркованного на тротуаре экипажа, хотя некоторые и
бросали в его сторону косые взгляды, возмущаясь нахальством хозяина
кареты, но выбранить кучера никто не решался, поскольку для мещан
это было не позволительно, а дворяне же большей частью
догадывались, кто предпочитает ездить в подобных экипажах. А с
Третьим отделением связываться себе дороже, поскольку этим господам
в синих мундирах, как говорится, закон не писан. Так считало
большинство из прохожих, кто бросал косые взгляды на черный экипаж,
не секунды не задумываясь над тем, что возможно сам высокий
чиновник, что на нем разъезжает, вовсе и не причем и нахальство
проявил вовсе не он, а его кучер. Сам же возничий, что сидел на
козлах, откинулся на спину, сдвинул на затылок картуз, и, попыхивая
трубкой, наслаждался собственной шалостью, с усмешкой поглядывая на
возмущенных прохожих. А в экипаже тем временем догорал совсем
недавно разгоревшийся спор.