Поели. Николай достал в углу из-под тряпок консервную банку.
— Слушай, покажь, чего там у тебя, а? — попросил Эдик.
Николай отогнул крышку и выпустил на ладонь сороконожку. Поднес к слуховому окну. Насекомое приподняло переднюю часть туловища, помахивая в воздухе десятком лапок.
— Цирк. Приветствует? — удивился Эдик. — А я ночью все думал, чего ты копошишься. А это вона что…
— Я с ней уже третий месяц. У бывших хозяев сырой подвал был, я и прихватил. Кто знает, где и с кем окажешься. Если бы и ты сдвинулся, с кем говорить?
— И не подохла тварь…
— Я ее на теле перенес. Весной шли, еще снег был, думал — замерзнет. Сунул под рубаху. Она все дорогу тихо просидела не шевелясь. А могла бы защекотать… — хмыкнул Николай.
Сороконожка освоилась в свете заходящего солнца, скудный луч которого на излете пробился в маленькое слуховое окошко подвала. Поползла по запястью, и снова перед ней встала дилемма — под фуфайку или сверху. В этот раз выбрала под.
— А теперь, Эдик, слушай меня внимательно. Артиллерию слышал? Гаубицы долбят. Не иначе сто пятьдесят вторые. Значит, идет крупное наступление. У этих такого калибра отродясь не было. Они, засранцы, реквизировали зенитки из бывшей противолавинной службы и рады были до обсеру. А это наши. Вывод — наступление. Если хорошо им задницы поджарят и правильно техникой распорядятся, могут на плечах верст двадцать махануть. Теперь смекай: если здешние запаникуют, нас всех тут положат, кто истощен и идти не может. С ногами у меня туговато. Ты за две недели еще не все растерял, а мне большой переход сразу в цепочке не осилить. Значит, по дороге грохнут. Сегодня мой день. Наш. Пойдешь со мной?
— Спрашиваешь, столица…
— Не хорохорься. Если нарвемся на шибко религиозных — кранты, если из нашего села — тоже кранты. Одна надежда на чужих. Захотят ли взять? Вот в чем вопрос.
— А если вообще к своим выйдем?
— Это только в кино бывает. Не кисни. Один шанс все-таки есть. На него и надейся. Но уж лучше в поле или в горах и на свободе пулю схлопотать, чем колуном от неумытого рыла по башке получить.
— Или чтоб тебе пилили… — тихо согласился Эдик.
— Это особый разговор. Она у меня первая в списке.
Николай оторвал крышку консервной банки, пошарил в карманах и достал два камня, которые подобрал еще на рытье окопов. Один дал Эдику.