- Надо уважать себя, девочка, - позже учила Риту в гримёрке танцовщица. - Да, мы работаем за деньги, но не унижаемся ради них. Не опускаемся до пошлости и бесстыдства. Не уподобляемся продажным девкам. И вообще, если когда-нибудь во время или после выступления кто-то попытается сделать тебе грязное предложение или поведёт себя бестактно... сразу же говори мне, я с этим разберусь. Хотя, - подумав, добавила она, - уверена, что никто и не сунется. Уж я об этом позабочусь.
- А что вы сделаете? - умирая от любопытства, поинтересовалась Рита.
- Просто буду говорить всем, что ты моя дочь.
Рита вспыхнула от смущения и от того, что ей были очень приятны эти слова. Пусть понарошку, пусть только ради её безопасности... Но как же лестно было даже на минуточку представить себя дочерью этой чудесной, красивой, талантливой и сильной женщины!
Диана Валерьевна не знала всех тонкостей Ритиных взаимоотношений с родной матерью, но была в курсе, что Полина жива и вполне здорова, а девочка всё равно живёт с бабушкой. Она была слишком проницательной и тактичной для того, чтобы задавать ненужные вопросы, которые только разбередили бы бедняжке душу, однако какие-то выводы про себя, несомненно, делала.
А вот Рита порою не могла удержаться от этих самых вопросов. Ей было интересно знать о своей преподавательнице буквально всё.
- А это правда, что вы были замужем за иностранцем? - не утерпев, спросила она однажды у Дианы Валерьевны, когда та была в особо благодушном настроении.
Губы молодой женщины чуть дрогнули, но всё же она справилась с собой и спокойно ответила:
- Да. За моим учителем танцев. Я жила с ним в Египте.
- А потом? - Рите следовало бы прикусить язык, но она не могла остановиться.
- Потом мы развелись. В Египте осталась моя дочь. Муж не отдал мне её...
Рита потрясённо открыла рот. Это было что-то новенькое...
- Не отдал?! Как это можно не отдать ребёнка родной матери?
Диана Валерьевна усмехнулась.
- Таковы нравы и законы Востока, девочка моя. Там подобное в порядке вещей...
Вопросы продолжали сыпаться горохом, хотя Рита уже и сама понимала, что борщит со своим назойливым любопытством.
- И как вы... без неё? Общаетесь? Может, пишете друг другу письма... или созваниваетесь?
На лицо преподавательницы набежала тень.
- Это моя боль и мой страшный выбор... Дочь - мусульманка, она совершенно не говорит по-русски и совсем не помнит меня. Мы расстались, когда ей было полтора года. Сейчас ей уже двенадцать. Мне нельзя с ней связываться ни письменно, ни по телефону. Такая вот плата за свободу... Я никогда не смогу вернуться в Египет, потому что нахожусь в чёрном списке - муженёк постарался. Даже если меня пропустят на границе, я сразу же загремлю в тамошнюю тюрьму.