Мамочка, довольный, гордо оглядел столпившихся ребят, рассчитывая услышать похвалу, но те злобно заворчали. Им вовсе не хотелось кончать такое интересное развлечение.
– Эва! Расхрабрился!
– Сволочь! Надо было убивать?
– Подумаешь, герой, отличился! Этак бы и всякий мог!
Недовольные, расходились шкидцы.
В это время внизу Бобер закончил лихую песенку «Ай-ай, Петроград», загрустил и перешел на романс:
В шумном платье муаровом,
В макинтоше резиновом…
Потом затянул было «Разлуку», но тут же оборвал себя и громко зевнул.
– Пойти потанцевать, что ли, – предложил он скучающим голосом.
– Пойдем, – поддержал Цыган.
– Пойдем, – подхватил Янкель.
– Пошли! Пошли! Танцевать! – оживились остальные.
Янкель помчался за воспитателем и, поймав его где-то в коридоре, стал упрашивать:
– Сыграйте, дядя Сережа. А? Один вальсик и еще что-нибудь.
В Белом зале собралось все взрослое население республики. Шкидцы, как на балу, выбирали партнеров, и пары церемонно устанавливались одна за другой.
Дядя Сережа мечтательно запрокинул голову, ударил по клавишам, и под звуки «Дунайских волн» пары закружились в вальсе.
Собственно, кое-как умела танцевать только одна пара – Цыган и Бобер. Остальные лишь вертелись, топтались и толкали друг друга.
– Синьоры! Медам! Танц-вальс! Верти, крути, наворачивай! – надрывался Янкель, грациозно подхватывая Японца – свою даму – и нежно наступая ему на ногу.
Японец морщился, но продолжал топтаться, удивляясь вслух:
– Черт! Четверть часа вертимся – и все на одном месте!
Вальс сменился тустепом, тустеп – падеспанью.
Веселье постепенно просачивалось в холодные белые двери зала.
В самый разгар танцев, когда Шкида, единодушно закусив удила, дико отплясывала краковяк, ожесточенно притопывая дырявыми казенными сапогами, в дверях показался Викниксор.
– Ребята!
Крякнул вспугнутый рояль и смущенно смолк, захлебнувшись в аккорде.
Не успев в очередной раз притопнуть, остановились насторожившиеся пары. Лицо заведующего сияло какой-то особой торжественностью.
– Ребята, – повторил Викниксор, когда наступила полная тишина, – все немедленно идите в столовую. Сейчас состоится общешкольное собрание.
* * *
В полутемной столовой, пропахшей тюленьим жиром, тревожный гул голосов.
Бритые головы поминутно вертятся в разные стороны, а на лицах застыл вопрос: в чем дело?