- Есть, товарищ капитан!
Бегом обратно вернулся - а там расчет спорит, языки об зубы
чешет.
- Об чем спор?
- Да вот, товарщ старлтнт - кумекаем, почему он не стрелял? А уж
разворачиваться - и тем боле непонятно действо - степенно ответил
одноухий заряжающий.
- И что решили?
- Не тот немец пошел. Новички зеленые, так считаю. В 41 черта
лысого они бы нас в живых оставили, пошли бы накрытия сразу
(артиллерист по привычке потер то место, где вместо левого уха была
у него дырка в красном рубце, стянувшем висок).
- А я думаю, очумели немцы от снарядов по лбу, гулко там, в
железной коробке-то - веско отметил наводчик.
- Не пробили же! - возразил снарядный первый.
- У меня шурин одноглазым с войны вернулся. Танкист был.
Получили болванку, броню не пробила, а от удара снутри крошка
стальная откололась и секанула по лицу, как дробью с ружья. Вытек
глаз-то.
- Может и повредили ему пушку-то! - добавил усатый замковой.
- Вот сейчас и проверим - ты и ты - до танка, посмотреть,
обмерить и назад. Зря головами не рискуйте, а мы подстрахуем.
Пара ловко ввинтилась в траву, остальные ждали, глядя в оба
глаза. Мало ли что!
Но обошлось. Пока разведка ползала туда и оттуда, немножко
умеющий рисовать снарядный первый накидал на бумажке из планшета
запасливого комбатра контуры этого чудища. Сам Бондарь в это время
шарил взглядом через мощь стекол бинокля по окружающей местности.
Но все было тихо и спокойно, даже уже и птички какие-то затенькали
над полем.
С того момента, как прибыли сюда и окапывались под бомбами -
прошло всего-то два часа. А устал, словно пару дней мешки таскал
бегом и далеко. Такого, чтобы лепить в танк 17 снарядов одной
очередью, так словно это не нормальное ПТО, а сумасшедшая зенитка,
- не было в опыте у много повидавшего Бондаря. И что бы там не
получилось - перепугались салаги немецкие, оглохли или их командир
свихнулся, но повезло сегодня адски всему расчету и командиру
первой батареи.
Обстрелять махину другие орудия смогли бы тогда уже, когда танк
заехал бы на орудие своими широченными гусеницами. А так - вон
стоит, полыхает и громко ахают в раскаленной утробе боеприпасы -
дистанция-то смешная, рядом совсем, потому ушам неприятно.
Привычно воняло горелым порохом, потом и копаной землицей. А еще
- пригоревшей на стволе краской. Подкрашивать придется, точно.