У консьержки медленно, но верно загорались глаза.
— И если бы вы помогли мне найти его, то…
Наживка была слопана немедленно.
— Сэр, у меня есть номер мистера Шестопала! — выпалила она. — Для подобных экстренных обстоятельств.
— И? — Черный был даже несколько разочарован столь быстрым успехом, предполагая значительный торг за право попасть в квартиру Шестопала («даже не попасть, мэм, просто посмотреть одним глазком в замочную скважину, конечно, одним, кто это, интересно, смог бы двумя»).
— И?
Черный спохватился:
— Полагаю, мэм, что вижу перед собой настоящую американскую патриотку, которой изображение великого человека своей страны должно быть особенно дорого.
— Кого именно, сэр?
— Допустим… — Он полез в бумажник: — Что вы скажете о президенте Гамильтоне, мэм? — Высунул десятидолларовую бумажку.
— О Гамильтоне, — разочарованно протянула консьержка. — Я думала, мы ведем речь о величайшем из американцев…
— Я догадался, мэм, — перебил Черный, — вы, конечно, говорите о Линкольне.
— Вы хотите меня оскорбить! Я имею в виду Бенджамина Франклина. Я как раз коллекционирую его изображения.
— Н-да. — Торг был явно уместен. — А что вы думаете о Джексоне? — Он продемонстрировал двадцать баксов.
— А что тут думать? За одного Джексона двух гамильтонов дают. Сойдемся на Гранте, мистер, как там вас, CH. P. R., кажется?
— Забудьте эти буквы.
— Давайте встретимся, — продолжал упорствовать Черный, дозвонившись-таки до Шестопала. — Это в ваших же интересах. Сами видите, что творится с вашими знакомыми. Скажите где, и я подъеду.
— Но я даже не в Штатах, вы не понимаете! Я в Голландии, в Амстердаме.
— Да я завтра там смогу быть! — заявил Черный, проклиная все на свете. — Слетаю на один день, черт с вами!
— Ладно, — после паузы сказал Шестопал. — Отправляйтесь по улице Приксенграхт. Перейдите мост Магере и, очутившись на другой стороне канала, стойте возле ближайшей телефонной будки. Ровно в десять вечера.
Турецкий. 11 сентября, 12.20
После разговора со Школьниковым Турецкий пребывал в растерянности. С Чеботаревым ничего не прояснилось. Главное — мотив. По-прежнему ни одного мотива, точнее — сто, двести равновероятных мотивов. Что на самом деле в сто раз хуже. И как, интересно, начальство представляет дальнейшее расследование? Будьте любезны, уважаемый Александр Борисович, допросить деловых партнеров Чеботарева: финансистов, чиновников, политиков, включая президента, две-три тысячи человек, не считая зарубежных товарищей. Потом проанализируйте их показания, найдите в них противоречия, а параллельно допросите всех свидетелей и установите обстоятельства покушения, вдруг киллер оставил автограф в книге почетных гостей.