Мы сдвинули крышку, и она с громким грохотом полетела на пол. Смрад стал еще гуще. Не знаю, как от подобной вони меня не вывернуло наизнанку. Дайске закашлялся, а я поспешил закрыть нижнюю половину лица широким рукавом.
Откашлявшись, Дайске поднял с пола фонарь, и мы опасливо заглянули внутрь.
Сердце забилось в груди, как сумасшедшее.
Это было самое жуткое, что я когда-либо видел. А повидал я немало, даже в королевском дворце.
Человеческие тела… Четыре… Нет, пять! Словно тряпичные куклы они были наспех засунуты в саркофаг. Конечности изгибались под невообразимыми углами, а плоть будто бы срослась.
Их почерневшая от огня кожа напоминала вулканическую корку, кое-где потрескавшуюся. И из этих трещин до сих пор сочилась кровь.
Я взглянул на Дайске:
— Ты ведь… почувствовал бы следы недавней алхимии?
Во все глаза рассматривая тела, он кивнул:
— Ее отголоски все еще ощущаются… Но это было давно…
Я снова посмотрел на искореженные тела и буквально прорычал:
— Как давно?!
— Н-не знаю!.. Больше десяти лунных циклов! Может даже двадцать! След алхимии совсем слабый…
— Помоги закрыть! – Я видел, как трясется Дайске. И сам чувствовал липкий холодный страх.
Что бы это ни было, но потревожили мы что-то ужасное. Что-то… мерзкое и неправильное.
Когда мы пытались поднять крышку с пола, я вдруг заметил яркий красный лоскут. Он алел среди обуглившейся и покрытой сажей кожи.
— Постой! Ты видишь? – Я потянул за лоскут. – Нужно убрать тела. Помоги мне.
Дайске скривился:
— Помнится, вы не горели желанием тревожить мертвых.
Я оторвал подол верхнего военного халата:
— Помнится, ты говорил, они не для погребения…
Обмотав ладони полосами ткани, я отодвинул одно из тел. А потом еще одно.
Владелец алых иноземных одежд обнаружился на самом дне.
— А вот и граф…
Мы с Дайске застыли. Что ж, граф действительно был здесь. Точнее, его окровавленное тело, с вывернутыми руками, ногами и даже пальцами. Шею ему свернули так, что лицо оказалось практически на спине. Кожа посерела и ссохлась, обтянула переломанные кости, но не истлела полностью. Кровь же была свежей.
Рядом с ним лежало еще одно тело, на которое я поначалу не обратил внимания. В платье, какие носят женщины из Дальних Королевств, и с длинными побелевшими волосами. Должно быть, это и была дочь Виерна. Ее лицо было искажено от ужаса. Круглые глазницы пусты, а рот раззявлен в беззвучном крике. Как и у отца, ее кожа посерела, а конечности вывернулись в невообразимые линии.