– Кирилл, – изменившимся голосом сказал он, вытерев следы вина с губ, – тут идет игра по-крупному. Я даже предположить такого не мог. Даже подумать… Коррумпированные слуги народа сделали ход конем! И нашим, и вашим. Состав преступления отсутствует! Превосходно! Замечательно!
– Что замечательно, Леша?
– То, что тебя отпустили, – ответил он, думая о чем-то другом. – Боже, боже! – прошептал он, поднимая лицо вверх. – Кто мог подумать! Какие ловкачи! А этот тип – коммерческий директор – молоток, да? Голыми руками не возьмешь. Его попытались прижать, а он острые зубки показал.
Он был так возбужден, что вскочил со стула и принялся ходить вокруг стола, глядя под ноги, словно отыскивал упавшую мелочь, а потом вприпрыжку побежал к палатке, торгующей вином. Я подумал о том, что сегодня, видимо, придется напиться до бесчувствия.
Леша вел себя странно. Он так радовался моему освобождению, словно я был его родным братом.
– Имей в виду, Кирилл, – сказал он, вскрывая вторую бутылку. – Ты – свидетель. Ты знаешь то, что не должен знать никто. Эти люди, которые закрыли следствие, раздавят тебя, как мотылька, если ты не уйдешь в глубокое подполье… Давай, за удачу!.. Так вот, я снова предлагаю тебе на время уехать отсюда куда-нибудь подальше. Рвани на месяц в горы, скажем, на Кавказ. Или, если хочешь, я сделаю тебе путевку в наш профилакторий в Подмосковье. Отдохнешь, забудешь обо всем этом кошмаре, походишь по лесу. Ты когда в последний раз видел березки, морской волк?
Меня развезло. После нервного напряжения расслабуха сама по себе действовала как алкоголь. Два стакана хереса вообще затуманили мое сознание. Я кивал Леше в ответ, как китайский болванчик, и никак не мог стереть с лица глупую полуулыбку.
– Я никак не пойму, куда ты все время хочешь меня выслать?
– Как куда? Как куда? – горячо шептал мне на ухо Леша, положив мне на плечо свою тяжелую руку. – На воре шапка горит, неужели ты этого не знаешь? Милиция закрыла дело? Закрыла. Состава преступления нет? Нет. Значит, не может быть и свидетелей преступления. Ты понял или нет, чудик?
– Да понял, понял, не толкай, а то стол опрокинешь.
– Это верно, стол опрокидывать нельзя. Мы еще не все допили… Ну что, вздрогнем?
Мы снова «вздрогнули». Я смотрел на блюдце, наполовину наполненное серой солью с табачными крошками, и все никак не мог придумать первую фразу, в которой хотел сообщить Леше о своем решении. Наконец я родил: