– Ну и что, если нравится? Иногда попадаются интересные мужчины. Смотришь и думаешь: если бы у меня была еще одна жизнь, то, возможно, я провела бы эту жизнь с ним.
– А если смотаться на недельку в ту, другую жизнь – и назад. Как?
– Нет, я так не умею. Но даже если бы умела… Нет! Эдик сразу догадается.
– Дура ты, Зольникова! Ни у одного Штирлица не бывает таких честных глаз, как у гульнувшей бабы! В Библии так и написано: не отыскать следа птицы в небе, змеи на камнях и мужчины в женщине…
– В Библии? И давно ты читаешь Библию?
– Ну, ты спросила! Я что, старуха? Я в Марбелле с одним журналистом познакомилась. Отличный парень. Бисексуал. Он про церковь разоблачительные статьи пишет. Библию наизусть знает. В этом году опять туда приедет. Ты-то собираешься?
– Не знаю. Я еще Эдику ничего не говорила.
– Давай я скажу?
– Не надо, я сама. Плавать пойдем?
– Не хочется.
– А мне хочется.
Лидия Николаевна встала, размотала тюрбан, сбросила халат и потянулась с той откровенностью, какую могут себе позволить только женщины, одаренные безупречной наготой. Нинка посмотрела на подругу с завистливым восхищением.
– А подмышки чего не бреешь? Опять, что ли, модно?
– Просто забыла. – Она пожала голливудскими плечами, с разбега нырнула в минеральную синеву и поплыла под водой.
«Будь осторожна! – предупредила Дама. – Если это уже заметила Нина, скоро заметят все!»
«А что они заметят? Баба должна нравиться мужикам, – вмешалась Оторва. – Пусть Эдик тоже немного подергается, а то, понимаешь, купил себе рабыню Изауру. Как он тебя еще к гинекологу отпускает?»
Лидия Николаевна плыла, радостно одолевая тяжелую нежность сопротивляющейся воды. Она наслаждалась своим молодым, свежим и сильным телом. Но в этом монолитном телесном счастье брезжила какая-то тайная, мучающая ее трещинка. И чем полноценнее была радость плоти, тем болезненнее ощущалась эта внутренняя тоска.
Когда она подплыла к краю бассейна, Нинка протянула ей мобильник:
– Майкл!
– Меня нет…
– А где ты?
– Не знаю.
– Ну и дура! – покачала головой Нинка и сообщила в трубку: – Сэр, интересующая вас дама в душе. Примите искренние соболезнования. А я не могу заменить вам ее хотя бы частично? Очень жаль! До свидания!
– Чего он хотел? – вытираясь пушистым полотенцем, спросила Лидия Николаевна.
– Тебя.
– А почему звонил тебе?