— Что-нибудь накопали?
— Все обставлено как самоубийство. Арбузов сидел в кресле с табельным оружием. Убит выстрелом в висок, — полушепотом ответил Грязнов.
— А что говорят близкие и сотрудники?
— Вон, Олег и его парни утверждают, что Арбузов был весьма уравновешенным и жизнерадостным человеком. И, несмотря на относительную молодость, следователем уже достаточно опытным и въедливым.
— В какой морг его увезли?
— На Большую Пироговскую, к Градусу.
— Что жена говорит?
— Сам расспроси, мне трудно разговаривать с ней, — отмахнулся Грязнов.
Турецкий подошел к жене Арбузова, посмотрел в ее заплаканное лицо, почему-то вспомнил свою Ирину и тихо спросил:
— Скажите, пожалуйста, как вел ваш муж себя сегодня?
— Как всегда. Он никогда не говорил со мной о работе. Все шутил…
— Вы не знаете, ему никто не угрожал?
— Генка никогда и ни на что не жаловался. Все его устраивало. Уходит на работу — шутит, возвращается домой — улыбается. Не могу представить, что его уже нет, — женщина зарыдала, закрыв лицо руками.
— Вы его первой обнаружили? — выждав момент, спросил Турецкий.
В ответ она согласно кивнула.
— Ничего необычного не заметили? Как это было?
— После работы забрала из садика сына, вошла в квартиру и увидела… Сын не понял, бросился к нему… Генка сидел в кресле с пистолетом в руке. Я вызвала милицию и «скорую помощь»… Но он был уже мертв…
— Спасибо, простите, что вынужден задавать вопросы. Мы постараемся найти убийц, — сказал Турецкий, прошел на кухню, увидел мальчика лет четырех, сидевшего на табурете и с испугом и удивлением смотревшего на окружающих.
Грязнов поджидал Турецкого в прихожей, лицо у него было кислое.
— Соседи ничего не заметили? — спросил Турецкий.
— Нет.
— Ни выстрела, ни шума?
— Представь себе — никто и ничего.
— Меркулов говорит, что он вел дело о банке «Ресурс». Теперь, похоже, его взвалят на меня.
— Этот заколдованный банк тянет за собой жертву за жертвой. Крепкий орешек!
— Ну что ж, будем ждать заключения судебно-медицинской экспертизы, а потом и сами возьмемся за дело.
— Меня наглость преступников выводит из себя! Я готов из кожи вылезти, чтоб достать этих тварей!
— Ты имеешь в виду свое кожаное пальто? — мрачно пошутил Турецкий.
— Ах, пальто! — вдруг вспомнил Грязнов, снял с вешалки свою тяжелую, заляпанную понизу грязью хламиду, набросил на плечи. — Ты куда сейчас?