— Я на многое имею право, практически на все! — объявляет оборотень, отсмеявшись. Качает головой, недобро прищуривается: — Неразумно так разглядывать незнакомых мужчин. Или маленькая гаранча настолько дика, что готова поплатиться за любопытство?
Этот чертов истинный знает, какую вызвал реакцию. И откровенно пользуется положением. Знает: стоит ему захотеть, может сделать со мной, что душе угодно. При условии, что у этого великолепного Зверя таковая имеется в принципе.
Никто не хватится какой-то там дипломированной полукровки, даже если ее переедут на улице несколько раз, а после вывезут в лес. Пусть хоть на глазах сотни жителей города. Все притворятся слепыми и глухими, боясь сталкиваться с истинным.
Остается лишь уповать на благоразумие оборотня. Покушения на людей запрещены. Своя же стая накажет за ослушание.
— Не называйте меня так! — снова требую я. — То, что один из представителей вашего рода заделал моей мамочке ребенка, а после сбежал, не дает права другим оборотням издеваться.
Вообще-то, мама сама отказалась связывать жизнь с волком. Тот был изгнанником и закончил жизнь, гоняясь по горам за мелкой дичью и подворовывая в магазинах. Но сегодняшнему истинному знать об этом не следует.
— Дикарка! — произносит оборотень. Мне кажется или в его голосе действительно проскальзывает нечто похожее на восхищение? — Кусается, прекрасно осознавая, насколько слаба и немощна в моих лапах. Безрассудство, граничащее с глупостью.
Он хочет добавить что-то еще, но кривится, точно учуял серебро. Приближает свое лицо к моей шее, почти касается носом кожи. Шумно втягивает воздух: будто нюхает цветок, случайно найденный в грязной подворотне.
— Отпустите!.. — голос мой срывается на стон.
Сердце с грохотом колотится о грудную клетку. Дышу так, будто промчалась многие километры без устали по лесной просеке. К щекам приливает горячая, точно раскаленная лава, кровь. И не только к щекам.
В низу живота становится жарко и сладко. Так, что хочется закусить губу и завыть, точно на полночную луну. Пуститься в бег, отчаянно хватая ртом холодный воздух. Не останавливаться до тех пор, пока окончательно не иссякнут силы.
— У тебя разбито колено, — замечает оборотень своим обычным надменным тоном. Смотрит холодно и отстраненно.
Завидую его самообладанию и прибегаю к тому же методу. Пусть истинный спишет мой стон на боль. Так гораздо лучше, чем он узнает о настоящей причине.