Я
чуть было не пропустил атаку. Огромная лапища рванула к моему
горлу, словно бревно в горном речном потоке – и только малая
ядерная батарея позволила увернуться от почти наверняка
смертельного удара.
Обманное движение – лёгкий, мало на
что претендующий выпад в печень.
Кулак врезался в непробиваемый
пресс.
– Жалкий еретик!.. – проревел Шрам,
срываясь в натуральное рычание: протяжное, холодное. Услышать такое
в ночном лесу и врагу не пожелаешь. Что-то между боевым воплем
диких и скрежещущим рёвом механизированных гризли... В рыке я
отчётливо услышал слова «месть» и «Бог Носорог!», а ещё что-то про
мою мать.
Ещё один выпад!
Попытка схватить сектанта в медвежий
захват не удалась: кожу здоровяка, чуть ниже выпирающей грудной
мышцы, вспороло лезвие Алого резака. Запахло палёным мясом:
огненная полоса из сопла полностью ушла в туловище Шрама, оставляя
ожог.
Шрам взревел.
Удар! Подсечка! Пинок! – всё
в молоко.
Я рассмеялся, уходя от очередного
удара огромной нечеловеческой лапы, желая ещё больше раззадорить
носорога, совершенно забывшего о необходимости защиты и открывшего
голову для решающего удара...
И зря.
Красное направление культа Носорога в
принципе не дружило с таким понятием, как хладнокровие или здравый
рассудок. Чем больше игрок зверел, тем более сильным он становился,
и уже следующий удар окончательно потерявшего человеческий вид
игрока вышиб из меня весь дух, отбрасывая к VR-капсулам, словно
тряпичную куклу.
***
Кулак промял рёбра и лишь каким-то
чудом не сломал их вовсе. Я упал, больно ударяясь головой о
металлическую крышку. Дышалось с трудом, но в целом ничего
катастрофического... Темнота перед глазами быстро рассеялась, но
подниматься не спешил, старательно делая вид, что потерялся в
пространстве, и ожидал Шрама.
Носорог напоминал Большого Аму... Он
торжествующе бежал к уже почти побеждённому противнику и,
неспособный говорит членораздельно, громко ревел, поднимая лапы и
готовясь к решающему удару. Удар этот должен был вмять сектанта в
каменный пол, и уже никто: ни Самуэль, ни подорвавшийся на растяжке
Яхонт, ни даже сам Лоренс Дрейк – не могли бы остановить жаждущего
мести громилу.
В его глазах читалась звериная злоба,
из разорванного уха толчками выходила кровь, толстые губы
растянулись в улыбке-оскале:
– ЗА БОГА НОСОРОГА!! – эта фраза была
единственной, которую Шрам смог выговорить.