Мелкий алый, скорее всего привлеченный звуками борьбы, прекратил
бессмысленные прыжки и уставился в их сторону. Потом что-то сказал
большому, но тот был слишком поглощен своей железякой. Тогда
мелкий, схватив палку, начал красться к изгороди. Едва он сунул
голову сквозь прутья, как Фрион обхватил его за горло и потянул к
себе.
Вредный малец успел все-таки заорать прежде, чем погрузился в
священное забытье. Большой алый, запоздало осознав опасность,
поднял голову, схватился за шест с железными остриями и, крича,
рванул в их сторону. Пришлось покинуть укрытие и пойти в
наступление.
Фрион видел, как железные острия скользнули по его черной,
задубевшей коже, обтянувшей острые ребра, и с противным скрежетом
ушли в сторону, порвав полуистлевшее одеяние. Не дав опомниться
алому, освобожденный отнял шест, развернул его и вонзил острия в
слабую, податливую плоть алого. И вот тут брызнула красная,
вкусная, дымящаяся жидкость.
Фриону, как и всем освобожденным, не требовалась грубая
физическая пища, чтобы двигаться. Но в глубине его естества, словно
огромный монстр, дремал жуткий, всепоглощающий, неутолимый голод. И
еще там притаилось дикая, неистовая злоба. При виде дымящейся
жидкости, хлынувшей из живой плоти, эти монстры ожили. Фрион
вцепился в тело алого, взрезая острыми когтями кожу, вытаскивая еще
теплые внутренности, чтобы вонзить клыки и обмануть дикий голод,
задобрить его кровью, мясом, кишками врага.
Когда все было закончено, Фрион поднялся с колен и, покачиваясь,
направился к железяке. Он внезапно вспомнил, как она называлась:
борона. А острия на шесте - это вилы. И еще, у него когда-то
был такой же хутор и такие
же алые, как те, которые теперь неподвижно валялись у изгороди.
Жена и маленький сын. Но это было слишком давно. Смутную тоску
сменило привычное безразличие. Оно поглотило ненужные воспоминания.
Сейчас требовалось одно: вернуться и передать Сильвану, что можно
двигаться дальше.
Леди Мара ждет их, а с ней и другие освобожденные. Она приказала
принести вещь - и отряд послушно пошел к замку, рискуя... нет, не
жизнью: у навок, нежити с ней давно покончены счеты. Теперь не надо
боятся боли, холода, болезней, того, что аристократы заберут
последний мешок с зерном, обрекая тебя и твою семью на верную
смерть. Смерть, это священное забытье, уже свершилась. Сейчас
важнее всего дойти до замка и добыть ценную вещь - и тогда Леди
Мара обретет то, что принесет освобожденным безраздельную победу в
этом мире.