– К его вдове рекомендую послать Петра Фомича, – сказала Людочка. – Мужчины такого типа нравятся пожилым дамам.
– Какого такого? – Кондаков в сердцах бухнул в салат лишку соли. – С лысиной, язвой, ревматизмом и простатитом?
– Неважно. Главное, что у вас есть свой неповторимый шарм. Как в старом вине.
– Но ведь она алкоголичка! О чём с ней разговаривать?
– Ради пользы дела и тебе за компанию пригубить не грех, – вмешался Цимбаларь. – И учти, я на эту вдову сам зуб точил. Ради тебя, можно сказать, от сердца отрываю.
Это замечание заставило Людочку иронически усмехнуться.
– Даже не зная Сопееву, могу смело утверждать, что ты не принадлежишь к категории мужчин её мечты. – Она окинула Цимбаларя критическим взглядом. – Уж больно много в тебе дурной энергии, или, иначе говоря, тёмной силы. Людей, не склонных к авантюризму, это отпугивает.
Кондаков, уже разложивший салат по тарелкам, вдруг спохватился:
– А где же Ваня? Не уснул ли, часом?
– Здесь я, – из туалета донёсся недовольный голос.
– Что случилось? Понос обуял?
– Со мной как раз всё в порядке, – ответил лилипут. – Это у вас самих понос. Только словесный… Болтаете и болтаете, болтаете и болтаете. Оперативную работу я представлял себе как сплошную беготню со стрельбой и потасовками. А тут целыми днями одни разговоры. Тошно становится!
– Не отчаивайся. – В голосе Кондакова появились отеческие интонации. – Беготня и стрельба – это для кино. И то для самого лажового. Суть нашей работы – умение разговаривать с людьми. Чтобы любой мазурик даже против собственной воли всю свою подноготную тебе выложил. Остальное, в том числе и стрельба, – второстепенное. Желательно, чтобы её вообще не было… Иди отведай моего фирменного салатика. Пальчики оближешь.
– Добавь туда чеснока, перца и уксуса, – шурша бумажкой, распорядился Ваня.
– Да ты сначала попробуй! Зачем добро зря портить…
– Делай, что тебе говорят, валенок сибирский… – К счастью, рёв спускаемой воды заглушил остальные эпитеты, которыми Ваня щедро одаривал Кондакова.
– Ничего не поделаешь, – пожал плечами Цимбаларь. – Пьянство – это добровольное сумасшествие.
– Чья бы корова мычала… – негромко проронила Людочка.
К вдове Кондаков заявился в форменном кителе без погон, но с десятью рядами орденских планок на груди (все эти регалии он приобрёл в переходе станции метро «Арбатская»).