Спиря сбросил с плеча Кириллову руку, продолжая кусать губу и играть желваками на скулах. Потом лицо его слегка прояснилось, хотя на солнце в этот момент набежало облачко, и вокруг чуть потемнело.
– Может, ты и прав, Кент… Завалюсь…
Спиря ускакал в сторону лагерного пункта связи. Кирилл повернулся и обнаружил, что на него смотрит Сандра Каблукова. Похоже, Громильша слышала весь дружеский разговор курсантов Кентаринова и Спиридонова.
– А хочешь, Кент, я позабочусь о том, чтобы ты не торчал, как пугало в огороде? – еле слышно спросила она.
Тихий голосок подходил Сандре примерно так же, как монашеская ряса ресторанному вышибале.
Кирилл представил ее обнаженной и мысленно содрогнулся. Это была картинка не для слабонервных.
«Помилуй меня, Боже, от таких подружек! – сказал он себе. – Кому еще хочется Кентаринского тела? Не рота курсантов, а сборище сексуальных маньячек… Откуда только вас всех набрали, нимфоманок? Шли бы лучше замуж, рожали бы детей… Если эта война будет разрастаться, бойцов Галактического Корпуса потребуется много».
Он врал даже в мыслях, но признаться себе в этом было выше его сил.
– Спасибо, ефрейтор! – сказал он вслух. – Мне, откровенно говоря, и так неплохо живется!
– Ты, Кент, похоже, зелень еще, – заметила Сандра, поморщившись. – Никогда бы не подумала…
– Я же приютский крысеныш, – пояснил Кирилл. – Знаешь, ефрейтор, привык всю жизнь бегать один. Как волк. В одиночку проще…
– Зачем же пошел в Корпус? – Сандра выпрямила спину и отвела назад плечи да так, что будь форменная футболка с разрезом, буфера бы выпрыгнули на волю, прямо Кириллу в руки. – Ведь одиночек в Галактическом не любят, тут все делается коллективно.
– Ну монстров-то сандалить я и в коллективе сумею!
– Честно говоря, – сказала Сандра, – я имела в виду другое одиночество. – И наклонившись к самому уху Кирилла, прошептала: – Если захочешь постыковаться, только свистни – и я под тобой!
Кирилл опешил. Как ответить на подобную прямотень – он понятия не имел, а отвечать явно было надо. Иначе в лице ефрейтора Каблуковой наживешь на свою репу сплошные ржавые пистоны. Как минимум – хотя бы недоброжелательность, а как максимум…
Если б он мог быть откровенным… То есть сказать не ту правду, которую нельзя, а ту, которую можно…
Его спас разнесшийся над территорией «Ледового рая» сигнал на обед.