И она зарыдала еще пуще, закрыв лицо маленькими ручками.
Король неловко заерзал. Он терпеть не мог женских слез. Поднявшись, он обошел стол, обнял Филиппу за плечи и стал вытирать ей щеки шелковым платком.
– Не плачь, девушка. Это еще не конец света, – заверил он и, оставив ей платок, снова уселся за стол.
Филиппа попыталась взять себя в руки. Какой кошмар! Реветь, как малый ребенок, в присутствии монарха! Но голова невыносимо болела, а в животе бушевала буря.
– Я… я так боялась, что вы меня отошлете, – выдавила она наконец и, утерев напоследок лицо, выпрямилась.
– Так оно и есть, – объявил король, поднимая руку, чтобы пресечь все возможные возражения. – Но тебе будет позволено вернуться, Филиппа Мередит, когда разрешат родные. Тебя не было дома несколько лет, и мы понимаем, как ты расстроена изменой Джайлза Фицхью и запретом посетить свадьбу лучшей подруги. Твоей матери нужно поговорить с тобой о возможном браке, ибо тебя необходимо выдать замуж в течение этого года. А когда твое сердце успокоится, Филиппа Мередит, и твоя мать согласится снова отпустить тебя ко двору, мы с радостью согласимся принять тебя обратно. Ты вместе со служанкой завтра же отправишься домой. Поедете в составе поезда королевы, доберетесь до Вудстока. А затем продолжите путь под нашей защитой.
Возражать было невозможно. Никто не спорит с королем. И он сказал, что она может вернуться!
– Благодарю, ваше величество, – сказала она.
– Скажи спасибо, что в Ричмонде почти никого не осталось и мало кто узнает о твоей нескромности, – заметил король. – Уверен, что ко времени твоего возвращения все будет забыто.
Он протянул ей руку. Филиппа почтительно поцеловала королевский перстень.
– Спасибо, ваши величества. Пожалуйста, примите извинения за мое немыслимое поведение вчера вечером. Больше этого не случится.
– Повезешь письмо к матушке, – предупредил король, прежде чем взмахом руки отпустил ее.
Филиппа с глубоким вздохом облегчения попятилась к двери.
Королева повернулась к мужу:
– Умоляю, господин мой, будьте как можно дипломатичнее, когда станете писать Розамунде Болтон. Я действительно хочу видеть Филиппу при дворе и знаю, что она не желает, подобно матери, прожить всю жизнь на севере.
– Странно, – покачал головой король. – Розамунда никогда не любила двор. Ее сердце и помыслы всегда были с любимым Фрайарсгейтом. Всякий раз, когда она бывала вынуждена приезжать ко двору, то не могла дождаться возвращения. Но ее старшая дочь обожает двор и, как я подозреваю, рождена стать придворной дамой. Интересно, что произойдет, когда мать и дочь встретятся на этот раз? Вряд ли Филиппа по доброй воле захочет остаться в Камбрии.