Впрочем, и епископам достается от Распутина. В настоящее время, считает он, хоть все епископы и грамотны, и пышную службу соблюдают, но нищеты духа, в том смысле, как об этом говорил Христос, у них нет. Пышные богослужения – хорошо, а нищета духа – выше.
«А почему теперь, – спрашивает Распутин, – уходят в разные вероисповедания? Потому что в храме духа нет, а буквы много – храм и пуст. А в настоящее время, когда отец Иоанн Кронштадтский служил, то в храме дух нищеты был, и тысячи шли к нему за пищей духовной.
И теперь есть, да мало таких служителей; есть епископы, да боятся, как бы не отличили простых монахов, более святых, а не тех, которые в монастыре жир нажили, – этим трудно подвизаться, давит их лень. Конечно, у Бога все возможно, есть некоторые толстые монахи, которые родились такими, – ведь здоровье дар, в некоторых из них тоже есть искра Божья, я не про них говорю».
За одни слова о толстых монахах могли обидеться немало тогдашних епископов – и Феофан, и Гермоген, и Антоний, да и значительная часть членов Святейшего Синода. А ведь конфликт глубже – между представителями истинного духовного служения Богу, пример которого давали Оптина пустынь и Иоанн Кронштадтский, с одной стороны, и довольно многочисленной группой духовенства, делающей в церкви чиновничью карьеру, формально относящейся к своей священной службе и ненавидящей всех, кто пытался их уличить в этом. Карьеристская струя духовенства особенно была сильна возле царя как верховного подателя всех благ, и, естественно, Распутин со свойственной ему проницательностью сразу же понял это. Первые перестановки в духовной иерархии затронули именно этих епископов-чиновников. А кто может быть злобнее чиновника, карьеру которого прервали на взлете?
Впрочем, вернемся к докладу Тобольской духовной консистории.
В докладной записке частному собранию членов Пятницкого братства названная Мария Коровина, в общем, подтверждает приведенный доклад, рассказывает о том, что происходило у нее на квартире после того, как о. Юрьевский, преподав Распутину, по просьбе последнего, благословение, ушел, а Распутин остался еще беседовать с хозяйкою. Гость очень близко подвинулся к ней, положил свои руки на ее руки, пожимал их, пристально глядел в глаза, допытывался, почему хозяйка разошлась с Елизаветой Казаковой. На это она, Коровина, отвечала ему, что размолвка у нее с Казаковой произошла, между прочим, из-за того, что последняя не признает чудес, и указала Распутину на чудесное насыщение Христом пяти тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами, а также на то, как сарептская вдова накормила пророка Илию. Распутин соглашался, что это чудеса.