отцом, а она ему – настоящей дочерью.
В Бостоне имя Кларка Джемисона – выходца из влиятельной и весьма состоятельной семьи, выпускника Гарвардского университета и преуспевающего банкира – было широко известно и уважаемо. Да и сам он был весьма доволен тем, как складывалась его жизнь. Действительно, одного того, что во времена Великой депрессии он сумел сохранить свои капиталы, было вполне достаточно, чтобы гордиться собой. Однако своей главной удачей Кларк считал то, что он женился на Элизабет и удочерил Кейт. Он достиг успеха во всех областях, которые считал важными, и мог с полным основанием полагать себя счастливым человеком.
И Элизабет тоже была счастливой женщиной – по крайней мере в глазах окружающих. Она имела все, о чем только можно было мечтать: деньги, любящего мужа и обожаемую дочь, в которой сосредоточился весь смысл ее существования. Кейт появилась на свет, когда Элизабет уже исполнилось сорок, и с самого начала сделалась главной радостью в жизни матери. Все надежды и упования Элизабет воплотились в дочери, поэтому она не жалела для нее ничего. Она любила Кейт глубоко и нежно, подчас – баловала, но вместе с тем внимательно следила, чтобы энергия и жизнелюбие девочки были направлены в нужное русло. Именно Элизабет научила Кейт в любых обстоятельствах держать себя в руках и привила безупречные манеры. Мать и отчим всегда относились к Кейт как к маленькой личности: они делились с ней своими мыслями, своими радостями и тревогами и жили общими интересами, никогда не расставаясь надолго. Даже когда Кларк и Элизабет уезжали за границу по делам – а ездить им приходилось часто, – они всегда брали ее с собой.
К семнадцати годам Кейт объездила всю Европу и даже успела побывать в Сингапуре и Гонконге. Эти поездки помогли ей расширить свой кругозор и обрести дополнительную уверенность в себе. Оказавшись на балу, где ее окружали сотни незнакомых людей, она ничуть не растерялась, и это ощущали все, с кем ей приходилось знакомиться. Каждый, кто сталкивался с ней, непременно отмечал про себя: эта девушка чувствует себя совершенно легко и непринужденно в сутолоке и многолюдстве роскошного зала. Она могла заговорить с каждым, пойти, куда захочется, сделать все, что считала нужным. Казалось, ничто не может смутить или испугать Кейт. Она любила жизнь, принимала ее в любых проявлениях, и это было заметно с первого взгляда.