– Совершенно верно.
– А вдруг… – начал Леннар, но тут пол скакнул под ногами и крякнула на петлях перекошенная входная дверь.
– Жрец, зажги факел!
– Да, ваше преосвященство, зажигаю, ваше преосвященство…
– Немедленно распорядитесь вывести из подземных капониров Ориану и Элькана, – заговорил Леннар, – нужно торопиться… Да зажги же ты факел, проклятый жрец! Или ты только и умеешь, что ковыряться кинжалом в теле потерявших сознание людей, скотина?..
Жрец скрипнул зубами от еле сдерживаемой злобы, от животного, непреодолимого страха. Кромешная тьма, кромешный ужас. Наконец факел вспыхнул. Камера осветилась неверными, прыгающими бликами. Леннар устремился к двери, за ним наместник Зембер. Пол загудел. Угол камеры вдруг провис, и стена, накренившись, стала осыпаться, обнажая пролом. Тяжело падали крошащаяся штукатурка и куски окаменевшего раствора, схватывавшего каменную кладку. Леннар вскинул глаза и увидел, как по потолку пробегает черная трещина, ширится и удлиняется, а потом громадная плита изламывается, и кусок перекрытия, выворачиваясь из толщи камня, громоздящегося над головой, падает, чтобы сделать из тюремной камеры – погребальную.
Наверное, им, оставшимся в ней, показалось, что снова потушили свет.
Так трудно проснуться…
– Кто я?
Ничего подобного не знал тот, кто проснулся и увидел перед собой серую обшарпанную поверхность, мутную, покрытую толстым слоем пыли, но все же полупрозрачную. Человек поднял глаза и попытался определить, где он нашел себя в таком незавидном виде. На белом камне рядом со странным прозрачным саркофагом, который он никак не мог опознать, оказалась диковинная блестящая табличка с каким-то коротким словом. Он сумел прочитать это слово: ЛЕННАР. Слово неожиданно понравилось ему, и он решил считать это слово своим именем. Человек не знал, ни что означает это слово, ни откуда оно оказалось на странном, неописуемо древнем саркофаге. Просто – понравилось. Лен-нар. Звонкое, благозвучное слово, будто бронзовый наконечник копья упал на мраморную плиту. Человек, присвоивший себе имя, огляделся. Место, где он проснулся, было запущено, везде лежал толстенный слой пыли, который, казалось, не убирали целую вечность. Вечность? Это слово всколыхнулось в проснувшемся человеке – так, как оперенный комок глины становится вдруг живой птицей. Он понял, что совершенно не знает, ни кто он, ни где он, ни