– Совершеннейшая правда! – убежденно сказал я.
– Хорошая пара… – сказал профессор, с любовью глядя в зал, где на площадке перед оркестром кружились Сметанин и Мила.
– Очень подходят друг другу, – согласился я.
– Так что Боря? Мне хотелось бы знать ваше мнение. Вы ближайший его товарищ.
Всякий раз, когда у меня спрашивают мое мнение, я теряюсь. И вовсе не потому, что не обладаю им. Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев хотят услышать не мое мнение, а подтверждение своему. Вот и сейчас профессор Юрий Тимофеевич хотел услышать от меня, что Сметанин превосходнейший человек, добрый товарищ и верный друг. Я же придерживался мнения, что Сметанин большой прохиндей, бездарен, но энергичен. Поэтому я сказал:
– Боря очень энергичен…
– Так! – воскликнул Юрий Тимофеевич, радуясь совпадению.
– Любит общество. Всегда живет жизнью коллектива, – продолжал я, вспомнив его поручение относительно мест распределения.
– Ага! – кивнул профессор.
– По-моему, Мила любит его, – закончил я свое мнение.
– Я тоже так думаю, – сказал профессор.
А ведь умный человек! Лауреат государственной премии. Большая голова в своей области. Почему умение разбираться в людях никак не коррелирует с профессиональным совершенством? Проще говоря, почему профессора, академики и, скажем, народные артисты могут быть сущими детьми во всем, что касается человеческих отношений?
Профессора опять отвлек официант. Они стали обсуждать горячее и сладкое. Что когда подавать. А я пригласил Вику, потому что она явно скучала. Крылов не умел танцевать и только шептал ей что-то на ухо. Я дружески отстранил Славку и повел Вику на площадку.
Слава Богу, играли что-то спокойное. Можно было поговорить.
– Как тебе это все нравится? – спросил я.
– Очень! – мечтательно сказала Вика. – Они такие счастливые! Я вот только удивляюсь твоему участию…
– А что? – не понял я.
– Всем известно, что при кафедре оставят двоих, – сказала Вика. – Крылову место обеспечено. Мы думали, что вторым будешь ты. А теперь, скорее всего, оставят Борьку. Как же не помочь зятю?…
Я отодвинул Вику от себя и осмотрел ее, продолжая танец. Наконец я ее увидел. Оказывается, можно проучиться с человеком пять лет, а увидеть один раз в ресторане во время танца.
Я подумал, что Крылов непроходимый дурак. У меня даже появилось желание его спасти. Но вмешиваться в чужую личную жизнь не принято.