— То есть это были бы военные люди.
— Несомненно. Штатских архивариусов оставят в городе, а сюда —
архивариусов боевых. Тут есть небольшая типография, оружие,
боеприпасы, амуниция и всякое другое-третье, необходимое, чтобы
подавить всякие нездоровые выступления людей, которым вдруг
помстится, что если ядерная война, то и власти конец.
— И золото?
— И золото. Да ещё дядя ваш потом добавил, — но как добавил, зачем
и сколько, не сказал.
— Но почему потом это не забрали — оружие и прочее...
— По документам — забрали. Но оставили. Бензин продали налево, это
ж начало девяностых.
— Но это же оружие...
— Тяжёлый авианесущий крейсер «Киев» был продан неустановленному
лицу за полтора миллиона долларов. В начале девяностых. При
стоимости в миллиарды. Так что всякая мелочь... По документам —
передали в помощь братскому афганскому народу ещё при
Горбачёве.
— Но зачем они дяде?
— Он решил, что избавляться от подобного груза себе дороже. Сразу
начнется расследование, глядишь, и покупку имения признают
незаконной. Лишние хлопоты. Да и кто знает, что будет завтра. Пусть
уж здесь полежит. Темно, прохладно, сухо, никого нет. Лучшего места
для хранения и придумать трудно.
Мы тем временем продвигались среди ящиков. Не все они стояли на
полу, большей частью на стеллажах, а стеллажи большие, по пять
ярусов.
— Тоже дуб?
— Лиственница, — вопреки обыкновению коротко ответил
Войкович.
— Нужно вскрыть ящик-другой. Посмотреть.
— Как скажете, — он отошел в сторонку и вскоре вернулся с
инструментами: ломиком-гвоздодером и молотком.
— Которые ящики требуется открыть?
— Ну, для начала этот — я показал на третий ярус стеллажа и
приготовился стаскивать.
Не пришлось.
Войкович опять удалился и приехал на погрузчике. Велосипедная тяга
в одну человеческую силу. Не скоро, но споро. Погрузчик поднял до
нужного уровня ухватчики (в погрузчиках я не силен, может,
конструкторское название и иное), подцепил ящик и не спеша,
аккуратно, положил его на пол.
— Судя по маркировке, здесь двенадцать самозарядных карабинов
Симонова, — сказал он.
— Вот и проверим, — ответил я.
Но проверял Войкович. Он ловко, словно только этим и занимался,
вскрыл ящик (хотя следует признать, что ящики и сбиты были так,
чтобы их было легко вскрывать и заколачивать), откинул верхнюю
часть. В вощаной бумаге, в густой консервирующей смазке лежали они,
самозарядные карабины Симонова. Пересчитывать я не стал, и незачем,
и от смазки долго отчищаться.