Бартынов повернулся ко мне. Взгляд
его горел огнем.
— Не убивал?
— Не убивал! — лихорадочно закивал
я. — Никита был моим другом, единственным, кто меня поддерживал
всегда, с кем я мог откровенно поговорить. Зачем мне его
убивать?
Бартынов долго смотрел на меня,
изучая, приглядываясь — не вру ли? Я не врал, говорил чистую
правду. И смерть Никиты меня самого выбила из колеи.
Наверное, он прочитал это в моих
глаза.
— Тогда кто это сделал? Кто его
убил? — спросил Бартынов словно бы у самого себя.
— Герцен, — вдруг выдохнул я.
— Что?! — одновременно произнесли
Бартынов и Вяземский.
— Это он, — мысли мои работали так
быстро, что я едва поспевал за ними. — Это он убил Никиту! И надо
было догадаться об этом мне гораздо раньше.
От той уверенности и напора, что я
источал, присутствовавшие явно растерялись.
— Это сделал Герцен.
— Это очень серьёзное заявление,
Максим, — шепнул мне Вяземский.
Но я не обратил на него
внимание.
Я вдруг вспомнил Званый ужин,
вспомнил Герцена, явившегося туда без приглашения и его слова
касательного того, что Вяземский еще пожалеет обо всем.
Вспомнил и еще кое-что.
Я начал тараторить, понимая, что
времени у меня совсем нет, но сказать нужно многое.
— Герцен был на Званом ужине. Отец,
ты помнишь? Тогда-то он и украл тотем у меня, когда подошёл к нам.
Он специально так сделал — начал устраивать там скандал, чтобы
отвлечь внимание от главного. Провернул все как профессиональный
фокусник, отвел внимание так, что даже я ничего не заметил.
Бартынов вопросительно посмотрел на
меня. Я пояснил:
— Герцен сделал мне замечание по
поводу того, что тотем висит не на той стороне груди. Нужно было на
левой, под сердцем, а у меня он висел на правой. Тогда-то он и
стащил тотем. Ловко пальцами стянул — я даже не почувствовал. А
потом уже не до этого было — меня в школу в тот же день отправляли.
А Герцен подбросил тотем, когда все провернул.
— Зачем ему это делать? — после
паузы спросил Бартынов.
— Чтобы устранить конкурента, —
хмуро ответил за меня Вяземский, тоже наконец поняв весь коварный
замысел Герцена. — Вот ведь ублюдок!
— Ты мне не был конкурентом до сего
момента, — холодно заметил Бартынов.
— Тебе — нет, — кивнул Вяземский. —
А вот я Герцену — да. Это классический способ устранения
конкурентов чужими руками. В Нижнюю палату самим государем
рекомендован граф Григорьев. Эта новость всем известна. А значит
Григорьев наверняка туда попадет — кто посмеет перечить Императору?
Следовательно кого-то из действующих бояр нужно убрать — ведь мест
в Нижней палате ограниченное количество. Герцен и я — самые слабые
звенья. Вот он и подстраховывается, чтобы не вылететь. Вся ставка
на месть с вашей стороны.