— Вот именно! Говорить хватит! Пора
действовать!
— Отец, не горячись, — попытался я
успокоить его.
Но Вяземский не слушал. Он вновь
встал и принялся ходить из угла в угол.
— У вас водитель был? — спросил
вдруг Эммануил Рудольфович.
— Да, — кивнул я. — Он убежал, когда
началась стрельба.
— Замечательно! — Вновь улыбнулся
своей искусственной улыбкой адвокат. — Можно на него все свалить.
Сказать, что вы тут абсолютно ни при чем. Как вам такой
вариант?
— Что?! — воскликнул я. — Нет! Я не
буду наговаривать на ни в чем неповинного человека!
Эммануил Рудольфович глянул на
Вяземского. Тот покачал головой.
— Эх, благородный вы человек, Максим
Петрович! — вздохнул адвокат. — Ладно, тогда вам необходимо будет
придерживаться показаний по этому делу с позиции защищающегося.
Мол, ехали в машине, никого не трогали. Тут этот, лихач. Обогнал,
начал некорректно себя вести, дерзить, огрызаться, нападать, в
конце концов! Потом и вовсе ударил в бок автомобилем. А потом
нападение. Будут спрашивать, говорите, что не знаете его. Может,
быть псих какой-то, мало ли их таких сейчас ходит на воле? Магией
пользовались, признаете и раскаиваетесь, но только в целях
самообороны, так как вашей жизни угрожала явная опасность.
Понятно?
— Понятно, — понуро ответил я.
— Вот и хорошо! Мои люди сейчас
работают, не переживайте. Вытащим вас отсюда.
— И как можно раньше! — добавил
Вяземский, обращаясь к адвокату.
— Конечно! — улыбнулся Эммануил
Рудольфович.
Замок на двери противно скрипнул, в
комнату вошел полицейский.
— Время вышло!
— Все, Максим, нам пора идти, —
произнес отец и подошел ко мне.
Неуклюже приобнял.
— Не расстраивайся, все будет
нормально, обещаю тебе.
— Отец, попытайся узнать про
Кондора, — сказал я. — На камерах видеонаблюдения должно быть его
лицо. Это точно он, убийца!
— Хорошо, — шепнул отец. — Дам
задание своим парням, они выяснят.
— Время! — настойчиво повторил
полицейский.
— Уже уходим! — ответил ему Эммануил
Рудольфович. — Максим Петрович, держитесь!
Они вышли из комнаты, оставив меня
одного. А вскоре пришли и за мной. Надели за спину наручники,
повели в одиночную камеру.
Четыре бетонные стены, деревянные
нары, дырка в полу вместо туалета, малюсенькое зарешеченное
окошечко под самым потолком. М-да, это тебе не в фамильном доме
блуждать в сотне комнат.