Да, наверное стоило бы послушать
водителя и вызвать отцовскую подмогу. Только успела бы она? Навряд
ли. К тому времени, как она бы прибыла, нас давно бы уже
постреляли.
М-да, махать после драки кулаками и
гадать как бы все вышло, поступи я иначе, можно долго. Только толку
от этого никакого!
Жаль, что не удалось дотянуть бой и
окончательно словить этого Кондора.
Я начал вновь шагами измерять
камеру. От одной стенки и обратно. Развернуться, и вновь на
начальную точку.
Черт! Как же бессмысленно проходит
время!
А с законами в этом мире совсем уж с
сурово. Подумать только, с десяти лет уголовная ответственность!
Хотя чего я хочу от тех, кто раздает бумажки на расстрел и
разрешает это делать частным фирмам?
Нервы были натянуты как гитарные
струны. Пытаясь хоть как-то отвлечься, я попробовал медитировать,
чтобы не тратить время зря. Но едва ли смог продвинуться хоть на
миллиметр в своем деле. Тревожные мысли крутились в голове словно
рой разъяренных ос. Да и сил особо не было на это — почти все
сожрала забава с раздвиганием стен.
В коридоре послышались шаги.
Кто-то приближался. Судя по звукам —
несколько человек.
Может быть, Эммануилу Рудольфовичу
удалось все уладить?
Я встал с нар, подошел к двери,
внимательно слушая. Может, удастся услышать какие-то разговоры?
Понять, что меня ждет.
Но идущие молчали.
Шаги вскоре затихли. Прямо перед
моей дверью.
Замок противно лязгнул,
отворился.
С замиранием сердца я глянул на
порог, ожидая увидеть там улыбающегося адвоката с бумажкой о том,
что меня выпускают.
Но вместо адвоката там стоял
Бартынов-старший. И бумажки о помиловании в его руках не было.
— Здравствуйте! — только и смог
вымолвить я.
Бартынов хмуро поглядел на меня,
ничего не ответил.
За его спиной стоял полицейский —
какой-то толстый дядька, видимо в большом звании, потому что его
форма отличалась от остальной, была строже, с множеством значков и
тотемов. Полицейский заметно нервничал и нещадно теребил манжету
одежды.
«Вот и пришел твой час, Максим!» — с
ужасом понял я, пятясь назад.
Прямо здесь, в сырой камере, меня и
грохнут. Без всяких подсадных зеков, собственными руками.
— Три дня еще не прошло... —
заплетающимся языком произнес я. — Время еще есть.
— Это уже не нужно, — ответил
Бартынов, заходя внутрь.
Можно было сыграть ва-банк, ударить
каким-нибудь заклятием, освободить проход и рвануть прочь, в
открытую дверь. Но вот только сил не оставалось. Попытки постичь
новую технику «искривление пространства» выжали меня как лимон. Я
едва ли мог стоять на ногах, не говоря уже о сотворении магии.