Приехала кЕлене Сергеевне. Она встретила меня с обмотанной полотенцем головой и сказала, что больше «не может читать эти жуткие письма». В тот вечер Елена Сергеевна решила, что я должна еще вспомнить людей, которые помогли мне жить с «проклятой» папиной фамилией. Это оказалось мне нелегко, так как я не имела времени сосредоточиться и вспомнила гораздо меньше, чем могла бы.
Вскоре Елена Сергеевна отдала мне девять листов машинописного текста для книги – она собрала их по кусочкам из моих длинных, очень личных писем. Я, честно говоря, понимала, что мои «писания» совсем не подходят для книжки о советском полководце: но я не хотела лукавить, вспоминая о родителях и вообще о своей жизни. Ничего подобного о нашей жизни тогда не могло быть напечатано, хоть ХХ съезд уже состоялся. (Даже текст, собранный и отредактированный Еленой Сергеевной, в редакции Воениздата сильно подрезали. ) Кроме этого текста в папке лежали все письма с конвертами, пронумерованными рукой Елены Сергеевны и с ее же пометами. Вот как и почему я написала в 1963 году эти письма. Я их не перечитывала до этого года. Просто боялась.
Милая Елена Сергеевна, дорогая, родная моя Тюпочка!
Всю эту неделю помню о том, что Вы пообещали мне помочь с моим писательством и разговариваю все время с Вами мысленно. Я решила писать Вам настоящие письма, в которых мне легче будет вспоминать свою жизнь «до и после» и надеюсь, что это будет Вам, моя дорогая, ласковая, не так уж неинтересно.
Сейчас уже поздний вечер. Сегодня был кошмарный день. Днем позвонил мне на работу В. И. (занимающийся лит. обработкой книги) и сказал, что он сам написал за меня мои воспоминания, основываясь на записках Лили Юрьевны, Татьяны Ивановны и Машеньки. Я представляла себе, что это будет не «то», но что это было! Трудно даже рассказать.
В. И. (импозантный седой мужчина) сел за письменный стол Олега, Олег сел у меня в ногах, а я лежала на диване, сжавшись физически и душевно под пледом. Что это было за мучительное положение! Я должна была слушать два часа, как я рассказываю о своих родителях и о своем детстве совершенные небылицы. Олег с серьезным видом поправлял в некоторых местах, а я слушала и поражалась, как они могут всерьез говорить об этом. Как могут подумать, что я соглашусь на такое. Я лежала с закрытыми глазами и плакала. Что они сотворили с мамой, с Иеронимом Петровичем, со мной! Ужас!