И каково же было удивление
тренера, когда, заглянув в почему-то оставленную открытой
дверь, он обнаружил в раздевалке Рэда. Капитан команды
в совершенно непотребном виде развалился на скамейке,
в качестве подушки использовав свою же сумку. Благое
желание переодеться читалось в валяющейся под расслабленно
свесившейся рукой кофте и наполовину снятой майке. Наверняка
еще мокрой на тот момент, когда парень заснул. А ведь
здание не отапливалось, батареи стояли только
в душевых.
Цубаки вздохнул и дотянулся
до упавшей на пол одежки. Сложил ее, чуть подкинул
на руке и... прицельно запустил в физиономию
дорогому другу. Макс подскочил как ужаленный, поймав скорее
рефлекторно, и тут же скривился от боли
в затекших конечностях, шее и спине. Что говорить,
жесткая узкая скамья — не лучшее место для сна.
— Какого черта, Рю?!
— Это мой вопрос. Я, конечно,
ценю твое рвение к тренировкам, но это уже переходит
всякие границы. Еще не хватало тебе свалиться
с чем-нибудь простудным.
— А сколько время?
— растерянно спросил Рэд, наконец осознавая, что дико замерз
и поспешно натягивая на себя кофту. — Я что,
заснул?! А матч?!!
— Семь утра. До игры еще
не скоро, но тебе надо успеть согреться, нормально поесть
и привести себя в порядок. Так что лучше иди в душ,
а я соображу чай. И, видимо, что-то вроде завтрака.
Но с душем Рэд закончил
быстро, появившись оттуда с мокрыми сосульками волос, которые
щедро делились с теплой кофтой каплями воды. После чего
с унылым видом пил чай и слушал монолог Цубаки,
сводившийся к общей нелестной для капитана сути: ходить
с мокрой головой, когда и так замерз за ночь —
верх глупости.
— Да понял я!
— быстро не выдержал Рэд. — Не зуди, как моя
мать! Достал!! Тут все равно нет фена! Да и даже если
накроет как-то там простудой, это будет не скоро —
сыграть успею! Скажи лучше, какого черта тебя сюда принесло?
— Не спалось.
— Не спалось? А дома
не отсидеться? Я б за тобой зашел.
— А по-моему, ты бы
проспал до прихода кого-то из команды. Или Рин,
уж не знаю.
Макс красноречиво фыркнул
и демонстративно перевел внимание на наспех сделанный
бутерброд.
— Ну и? Получилась
у тебя «радуга»?
Молчание стало напряженным,
а бутерброд удостоился такого внимания, о каком
не могла и мечтать какая-нибудь знаменитость. Цубаки
вздохнул, но настаивать или как-то продолжать тему
не стал. На Рэда изначально давила эта просьба.
Невозможность ее исполнить, предсказанная Натаниэлем, ударила,
наверняка, еще сильнее. И в первую очередь
по самолюбию, из которого Макс иногда будто бы
состоял весь.