Максу уже приходилось выходить
на поле под звуки гимна родного города, но гимн страны
встречал его впервые. Малый столичный стадион оказался почти вдвое
больше стадиона Академии — самого большого, какой парень видел
за всю свою жизнь вот так, наяву,
а не на маленьком экране телевизора.
Рэд едва себя сдерживал. Сердце
бухало в груди, твердя ногам сорваться в бег. Душа уже
жаждала этого матча, будто воды в пустыне. Знакомый «Крыльям»
хищный оскал капитана не сдерживало ничего. А первый шаг
вышел, возможно, слишком резким и широким — но оно
и к лучшему. За ним нельзя заподозрить и тени
неуверенности. И как же этот шаг отличался от того,
самого первого, еще в школе. Сейчас Рэд нисколько
не боялся толпы — наоборот, будто черпал силу
из ее гула. Кто бы мог подумать, что
полупрофессиональный турнир привлечет столько народу? Кто мог
ждать, что на трибунах действительно будут и заметные
издалека огромные плакаты, и целый сектор окрашенный цветами
«своей» команды? Бело-зелеными, увы, зато переплюнуть огромное
полотно — шедевр Кросса, не иначе — противнику
не удалось. И первый бой, психологический, еще тут,
в мгновения рукопожатия, остался за «Крыльями».
Свисток привычно разделил мир
на «здесь» и «там», оставив за спиной все, кроме
изумрудной площадки поля и двадцати игроков, с которых
вратарь обязан не спускать глаз всю игру. Разговор
с Цубаки, даже все мысли, упорно ассоциирующие Рэда
со старым другом, с тем, кто уже проиграл, отошли
в мыслях голкипера далеко назад. Натаниэль видел взгляд
капитана. Знал — с таким лицом не выходят
проигрывать.
И поверил.
Просто поверил, загнав так
и непризнанный страх обжечься вновь на самое дно.
Надолго ли?
Право первой атаки оказалось
упущенным в первые же мгновения. Контратака
не прошла. Центр «Крылья» проиграли почти сразу,
и попытки вернуть господство казались какими-то жалкими. Рэд
привычно вел в атаку, но будто бы и нет.
Чего-то не хватало. Само настроение, азарт, который испытывает
даже стоящий в воротах голкипер, куда-то исчез. Казалось, весь
задор капитана остался там же, где и тренер, —
за гранью поля. На собственную яркость выхода команда
ответила удивительно бледной игрой.
Такой, за которую становилось
стыдно просто потому, что Натаниэль знал, как никто: игроки могут
больше. В десятки, в сотни раз больше.