Итак, парк. Зеленый, как
и положено. С кривой оградой, в ближайшей секции
которой виднеется небрежно проделанная кем-то дырка. Вот,
собственно, и все благоустройство. От леса,
по мнению голкипера, это место отличало лишь наличие
условно-заасфальтированных дорожек, встречающиеся местами мусорки
и давно не крашеные скамейки. Никаких тебе клумб,
аккуратного гравия, по которому приятно ходить, идеально
стриженного кустарника вдоль дорожек и фруктовых деревьев,
плоды любого из которых тебе доставят по первому
зову.
В итоге в сам парк
Натаниэль заходил, невольно втянув голову в плечи, будто
опасался, что стоит сделать шаг — и его атакуют как
минимум стаи волков. И в который раз задавался вопросом:
с чего отцу пришло в голову переехать из столицы
в это захолустье?! А самое главное — за кой
черт сам Натаниэль сюда явился, в этот проклятый парк
конкретно?!
«Черт» обнаружился на третьем
повороте. Голкипер застыл за спиной Цубаки, с удивлением
глядя на небольшую площадку, которую ребята без вреда себе
и окружающим приспособили для тренировок. Признаться, такое
решение проблемы недостатка места и денег он видел
впервые. А ведь в сущности — ничего особенного:
играть в парке не запрещено, площадка специально для
этого и сделана, хоть и паршиво оборудована;
а отсутствие остального инвентаря, привычных конусов, барьеров
и мишеней, прекрасно компенсировало наличие разнокалиберных
бутылок, некоторые из которых были усовершенствованы
с помощью ножниц, картона или деревяшек. Просто, очевидно
легко и со вкусом. Только не шибко долговечно,
но уж как есть.
Первым его заметил, конечно, Рэд.
Капитан остановился, пропустив пас, а на его лице
отразилась весьма странная эмоция. С одной стороны Макс уже
давно остыл и выкинул весь негатив того матча из головы,
а с другой — черт знает, чего стоит ожидать
от самого Натаниэля.
Остановились и близнецы,
с интересом глядя на новое лицо на их площадке.
За ними уже и все остальные.
Поняв, что стоять на месте
дальше нет смысла, голкипер чуть дернул плечом и уверенно
пошел к Цубаки.
— Это моя.
И я терпеть не могу, когда из нее пьют
посторонние.
Рю с неким научным
интересом посмотрел на протянутую ему бутылку воды, потом
по обыкновению тепло улыбнулся, забирая ее и ставя
чуть отдельно от остальных. Вежливо поприветствовал, несколько
сбив с толку, и поинтересовался: