Но сейчас, глядя
на черно-золотую форму в своих руках, он вдруг
с невыразимой ясностью осознал: все.
Турнир окончен.
Им повезло выбыть уже
в финальной схватке. В том матче, который стал бы
для них последним и так, и так, но... они именно
выбыли.
Нет.
Их выбили.
Они проиграли и потеряли право
выйти на поле в этой серии игр.
Последним был матч, или нет, это
не сделает горечь поражения легче, скорее, наоборот: прибавит
ей еще более терпкий привкус.
Рэд глухо взвыл и уткнулся
лицом в собственную футболку, опустился на колени,
прижимая ее к груди и изо всех сил сдерживая
рвущийся из горла крик.
Он хотел еще!
Не только взять реванш,
не только поставить на место высокомерных игроков
Академии, нет! Не оттого ему столько боли принесло
поражение.
Противник оказался сильнее —
этого не изменить!
Но он так хотел еще!
Вновь выйти на поле, вновь
стоять плечом к плечу, рядом со своими игроками!
Чувствовать их поддержку! Чувствовать уверенный теплый взгляд
тренера со скамьи!
Он хотел еще!
Оказаться лицом к лицу
с противником, отвечая на уверенное рукопожатие! Будь
то невыносимый в своей заносчивости Суо, или обладающий
холодной сильной уверенностью капитан Академии! Видеть перед собой
того, с кем скоро начнется схватка! Того, кто, как
и он сам, отдаст все свои силы до последнего глотка
каждому мгновению матча!
Он хотел еще!
Чувствовать поле, видеть игру!
Ощущать вес меча на ноге, наслаждаться уверенностью точного
паса! Видеть, как мяч влетает в чужие ворота, знать, что уже
голкипер его команды не подведет, и верить, что защита
снова и снова будет справляться со своей задачей!
Он хотел еще! Да!
Каждого мгновения, каждого
момента!
Триумфа и горечи!
Боли и радости!
Криков поддержки
и разочарованного воя!
Он хотел, так хотел! повторить
каждую из минут прошедших матчей. И столь же яростно
жаждал новых!
Но оттого осознание конца игры,
конца турнира, разрывало его на куски, лишь примешивая
осознание слабости собственной команды.
Они проиграли.
Все закончилось.
Конец.
Остались только слезы, которых
он даже не замечал, и судорожно сжатые кулаки,
безжалостно смявшие ставшую родной форму.
И, как назло, перед глазами встало
выражение лица Цубаки, когда тот провожал их в раздевалку
после церемонии награждения. Его привычное тепло, поддерживающее
уверенное спокойствие.