– Садись, – Яцек кивнул в сторону кровати и потащил с полки большой фаянсовый кувшин. – Я сейчас за водой сбегаю.
Жуга сел и огляделся.
Низкая, но довольно длинная комната, где двух стен не было вовсе – лишь скошенный углом потолок – была обставлена просто: стол, стул, застеленная одеялом кровать, шкаф для одежды и большой, окованный железными полосами сундук с пожитками Яцека. В углу, на колченогой табуретке примостился таз для умывания. На столе, в закапанной воском бутыли торчал огарок от свечи. Справа углом выпирала из стены печная труба. Окно вело на крышу.
– Я и не знал, что на чердаке можно жить, – сказал Жуга, когда Яцек вернулся. – Сколько ты платишь хозяйке?
– За мансарду? – тот поставил кувшин на стол, вытер руки о штаны. – Талер в месяц.
– Ну, это – не деньги…
– Так ведь и это – не жилье, – грустно улыбнулся тот. – Летом жарко, зимой холодно, если только печь в пекарне не топят. Готовить, опять же, негде.
Жуга стянул рубаху, нагнулся над тазом, подставил сложенные лодочкой ладони: «Лей». Долго, фыркая, умывался; вытерся протянутым полотенцем. Вода в тазу порозовела.
Яцек во все глаза смотрел на спину Жуги, где изгибался неровной дугой рваный белый шрам.
– А это откуда?
Жуга поморщился, отмахнулся досадливо:
– Дело прошлое… Скажи-ка ты мне лучше, где в Гаммельне жилье подешевле найти можно?
– Надолго?
– Не знаю, – Жуга пожал плечами. – На месяц-другой.
Яцек потер подбородок, оглядел мансарду.
– Если хочешь, живи пока у меня. Платить за комнату вдвое меньше, а кровать вторую у хозяйки попросим. Вещи твои где?
– Да мешок у меня только, в аптеке у Готлиба остался… – Жуга подошел к окну, выглянул наружу. – Подумать надо.
– Скажи, Жуга, – неуверенно начал Яцек. – А… что это такое с лесами сделалось, когда ты за девчонкой побежал? Это что, колдовство?
Жуга промолчал, глядя в сторону.
– Чего молчишь? Я же сам видел…
Тот опять ничего не ответил.
В дверь постучали, и Яцек пошел открывать.
На пороге стоял тощий, весь перепачканный сажей паренек с витым горячим штройзелем под мышкой, блестел озорно глазами.
– День добрый, Яцек! Видел, что на площади стряслось?
– А, здравствуй… Видел, конечно. А что?
– Ну, так я сейчас Дитриха встретил – он там работал. Знаешь, отчего леса грохнулись? Крысы веревки сгрызли! – Парень отломил от булки кусок и отправил его в рот. – Каково, а? Мне они тоже осточертели – каждый день в дымоходах застревают… Ну, пока! Заходи как-нибудь.