Я не придумал ничего лучше, как попробовать разрушить
указанные Гландой клетки. Это получилось сделать как-то очень
естественно. Мой телекинез в этом микромире работал идеально.
Гланда тут же воспользовалась веществами, из разрушенных клеток.
Белковые структуры под её контролем сплетались из простых
соединений в более сложные, потом объединялись и – по-другому не
скажешь – запускались в работу. Когда я понял, в чём заключается
рабочий процесс, я попытался присоединиться, и у меня неожиданно
легко получилось. Манипуляторами, которыми я подхватывал одни
структуры и объединял с другими были,ю щупальца телекинеза. То есть
я этой странной силой могу не только траву рвать, а и клеточные
структуры изнутри перекраивать. Это всё было бы, конечно, очень
интересно и забавно, если бы не один момент. Поскольку я сам в
данный момент, можно сказать, являлся печенью, то все разрушения и
перекраивания внутри неё ощущались мной как боль. И как только я
присоединился к Гланде в её работе, болезненные ощущения удвоились.
Вот, значит, что она имела в виду, когда говорила, что придётся
потерпеть. Ну, пока терпимо. Как если бы мне надо было штукатурить,
а меня непрерывно кусали сотни муравьёв с комарами. В общем, слава
богу, что не пчёлы. Жутко противно, но терпимо.
Я потерял счёт времени в этом микромире внутренних
органов. Гланда использовала меня как усилитель или катализатор
осуществляемых ею процессов по изменению тела. Она была
виртуозом-плотником, а я – помощником, который то гвозди подаёт, то
доски. Мы перекочёвывали из одной части тела в другую и меняли,
меняли, меняли клеточные структуры.
Тяжело было с костями. Тяжело во всех смыслах. Кости,
будучи достаточно прочной структурой, разрушались неохотно, а
напряжение, которое происходило при разрыве клетки, было очень
болезненным. Недостаточно просто разрушить клетку и построить
новую, ещё надо было подвести питание, отвод шлаков и убедиться,
что запущен процесс автоматического обновления других
клеток.
Конечно, добрались мы с Гландой и до моих
повреждённых мышц, но не стали сшивать этот фарш заново, а стали
выстраивать совершенно новые волокна. Новые мышцы были мало похожи
на привычное мне мясо. У Гланды, видимо, был в её банках памяти
какой-то заранее заложенный шаблон, так как то, что мы выращивали,
можно сказать, с нуля, было совсем другой структурой с совсем иным
энергетическим механизмом питания и детоксикации. Надеюсь, работать
всё это будет лучше прежнего. Никаких перерывов на отдохнуть или
тем более на сон Гланда не делала. Я чувствовал себя всё хуже и
хуже, но не сдавался, продолжая помогать перекраивать изнутри своё
измученное тельце.