Сантэн продолжала смотреть на Майкла огромными сияющими глазами.
– Однажды и я поеду в Африку, – тихо сказала она.
Майкл ответил ей уверенным взглядом и кивнул.
– Да, – сказал он. – Однажды.
Они словно обменялись клятвами. Между ними возникло некое уверенное взаимопонимание. В тот момент Сантэн стала его женщиной, а Майкл стал ее мужчиной.
– Идемте! – настойчиво крикнула Анна от дверей амбара. – Идемте, пока дождь снова не хлынул!
Им обоим понадобилось немалое усилие, чтобы встать и поспешить за ней в промокший мир.
Они медленно шли по низине к особняку, едва переставляя замерзшие ноги, не прикасаясь друг к другу, но остро ощущая один другую, как будто в объятии.
Потом из сумрака туч вырвались самолеты, летевшие низко и стремительно, гром моторов все нарастал и достиг максимума, когда машины проносились над их головами. Впереди мчался зеленый «сопвич». Под таким углом они не могли увидеть голову Эндрю, но видели дневной свет сквозь дыры в полотне его крыльев и сквозь отверстия пуль в корпусе. Пять самолетов, что следовали за Эндрю, тоже были насквозь прострелены. В их крыльях и фюзеляжах светилось множество дыр.
– Тяжелый был день, – негромко произнес Майкл, глядя на самолеты.
Еще один «сопвич» летел следом за остальными, его мотор кашлял и сбивался с ритма, следом за ним тянулся хвост пара, одно крыло перекосилось из-за пробитых распорок. Сантэн, наблюдая за аэропланами, вздрогнула и шагнула ближе к Майклу.
– Кто-то из них погиб там сегодня, – прошептала она, и Майкл промолчал.
– Завтра и вы снова будете вместе с ними…
– Не завтра.
– Тогда через день… или еще через день.
И снова Майкл не счел нужным отвечать.
– Майкл, о Майкл! – В голосе Сантэн звучала настоящая физическая боль. – Я должна повидаться с вами наедине. Мы можем никогда… нам может никогда больше не выпасть шанса. И мы теперь должны проживать каждую драгоценную минуту наших жизней так, словно она последняя.
Слова девушки потрясли Майкла, подобно могучему удару. Он не в силах был говорить, а голос Сантэн упал до шепота:
– Амбар…
– Когда?
Он обрел голос, только тот прозвучал, словно хриплое карканье.
– Сегодня перед полуночью… я приду, как только смогу. Будет холодно…
Она посмотрела ему прямо в глаза. Все общественные условности моментально сгорели в пожаре войны.
– Ты должен принести одеяло.