Союзники старались противостоять этой легенде, так и эдак пятная невидимый образ, созданный бароном Манфредом фон Рихтгофеном, называя его трусом и гиеной; дескать, тот умножал свои победы, избегая стычек на равных и выбирая для нападения новичков, отставшие или уже пострадавшие самолеты.
Возможно, в этом содержалась какая-то правда, потому что сейчас немец кружил над местом сражения, как алый стервятник, а против него, ниже, был только Эндрю, одинокий и уязвимый. Его ближайший товарищ, Майкл, оказался в тысяче метров в стороне, и к тому же Эндрю, похоже, еще не заметил новой угрозы. Алая машина ринулась на него сверху, ее акулий нос метил прямо в Эндрю. Пятеро ветеранов боевого немецкого подразделения следовали за ведущим.
Не думая ни мгновения, Майкл начал разворот, который должен был привести его на помощь Эндрю, а потом руки и ноги без участия сознания не допустили этого, и желтый SE5a продолжал с ревом лететь к укрытию британских линий.
Майкл оглянулся через плечо, и на фоне кружащих аэропланов возникло прекрасное лицо Сантэн, ее огромные глаза были полны слез, а ее шепот зазвучал в его голове громче орудий и грохота мотора: «Поклянись, что ты придешь, Майкл!»
Слова Сантэн продолжали звенеть в его ушах, пока Майкл наблюдал, как немцы пронеслись над одинокой машиной Эндрю, но тот снова чудесным образом уцелел в этой смертельной волне и развернулся навстречу атакующим.
Майкл пытался заставить себя повернуть желтый SE5a, но руки ему не повиновались, а ноги просто застыли на педалях управления рулями. Он видел, что немцы окружили одинокий зеленый самолет, как пастушьи овчарки окружают отбившуюся от стада овцу, загоняя Эндрю под перекрестный огонь.
Он видел, как Эндрю их обстреливает, демонстрируя потрясающую храбрость и летное искусство, отбивая каждую новую атаку, заставляя отступить то одного немца, то другого, но тут же по обе стороны от него появлялись другие, паля в него из своих «шпандау».
А потом Майкл увидел, что пулеметы Эндрю умолкли. В «льюисе» кончились патроны, и Майкл знал, что перезарядка требует много времени. А «виккерс» явно перегрелся, его заклинило. Эндрю стоял в кабине, колотя по казенной части пулемета в попытке привести его в чувство, а красный «альбатрос» фон Рихтгофена уже резко опускался на линию огня позади Эндрю.