Мне нередко случалось откровенничать с индианкой, но ни единого раза не заставила она меня пожалеть об этом. Мира умела хранить тайны не хуже иного масона.
– Прохладно, – сказала девушка, поежившись в своем спенсере. Легкая куртка была наброшена ею на тонкое полупрозрачное платье из голубого флера. Погода и в самом деле испортилась, поэтому я взял ее под локоть и заторопился домой, под крышу своего особняка, выстроенного в античном стиле.
– Как Кинрю? – поинтересовался я. – Оторвался ли он от своих шахмат?
Мира усмехнулась:
– Едва ли.
Однако, как оказалось, индианка ошиблась. Мой золотой дракон уже давно наблюдал за нами из гостиной и отошел от окна только тогда, когда мы с ней переступили порог.
– Какие новости? – осведомился он, с видимым интересом. – Неужели я пропустил что-то любопытное? – Он сощурил свои и без того узкие глаза, которые превратились почти что в щелочки.
И тогда я пересказал ему все, что со мной случилось за этот день, предварительно прикрыв за собой все двери. Мира же покинула нас, удалившись в свой будуар, который располагался на втором этаже.
Я показал Кинрю свои записи, скопированные мною с часов почившего Строганова.
Японец слушал меня очень внимательно, не сводя с меня выразительного, сверлящего взгляда. Когда я замолчал, он задумался, а затем изрек:
– По-моему, это все же самоубийство.
– Почему ты так в этом уверен?
– Потому что, если это самоубийство инсценировано, то инсценировано оно очень бездарно. Просто-таки шито белыми нитками, и если ваши предположения верны, то подстроить его должен был ваш товарищ по тайной организации. Неужели такое возможно?
Этот довод меня смутил, но я все-таки не сдался:
– Он мог действовать в спешке, могли, наконец, возникнуть и какие-то непредвиденные обстоятельства!
– И никаких других версий вы не допускаете? – поинтересовался Кинрю.
– К примеру?
Японец замялся:
– Возможно, у погибшего были какие-то враги, вовсе и не связанные с вашим Орденом, или поводом послужила… – он на несколько мгновений задумался. – Ну, скажем, ревность? Что там за история с его невестой? Может быть, помолвку расторгли вовсе не из-за его страсти к игре? – предположил Юкио Хацуми. – Или, – продолжил он, – Строганов мог и сам уничтожить бумаги перед тем, как в последний раз выйти из дома…
– То есть, ты полагаешь, что он сам мог оказаться предателем?!