Мои тридцать секунд закончились почти сразу после того, как Лю
Юй прекратил крутить алебарду. Резким ударом древка он сбил
последний меч Героя в сторону, а следующим движением обрушил лезвие
гунь дао бедолаге на плечо.
Доспехи, конечно, тут были — одно название. Наплечник разошелся
под сталью так же легко, как и плоть. Отрубленная рука, продолжая
сжимать короткий клинок, упала под ноги побежденному. И только
тогда Герой закричал.
Лю Юй оборвал этот полный боли и муки вопль выпадом в грудь.
Лезвие гунь дао вошло красному в солнечное сплетение и вышло между
лопатками. Воин уперся ногой в грудь побежденного, чтобы вырвать
алебарду.
Меня швырнуло обратно в тело.
И почти сразу я услышал голос Пирата.
— Говорил же — никаких шансов у бедняги не было!
Меня ощутимо мутило. Не от применения способности — к ней мой
вестибулярный аппарат уже вроде приноровился. Тошнило от кровавой
расправы, которую безжалостно учинил над противником добряк и
выпивоха Лю Юй. Оружие у него, конечно, предполагало именно рубящие
удары, и нифига не хирургически аккуратные, но почему-то не думал,
что завершение поединка будет таким натуралистичным. Особенно если
смотреть вблизи.
«Китайский театр закончился техасской резней бензопилой!» —
сообщил внутренний голос, и я с ним согласился. А еще понял, что
больше никогда не буду наблюдать за поединками и схватками с
близкого расстояния. Нафиг! «Небесный взор» не для этого, а чтобы
обозревать поле боя. С высоты же люди похожи на муравьев. Поэтому и
не видно, какие страшные вещи они способны делать друг с
другом.
Побратим подъехал к моему шатру минут через пятнадцать-двадцать.
Спрыгнул с коня, уселся на корточки перед столиком и одним долгим
глотком прямо из носика выдул весь остывший уже чай.
— У тебя кровь на носу, — зачем-то сказал я, заметив красные
капельки на лице Лю Юя.
— Потом умоюсь, — отмахнулся тот. — Видел, как я его?
— «Небесным взором» наблюдал. В деталях. — К горлу снова
подступил комок.
— Крепкий боец, — кивнул Воин. И добавил хвастливо: — Но не
такой крепкий, как я.
В том, что касалось его несомненных воинских качеств,
быкоголовый был потрясающе тщеславен. Как мальчишка, который,
освоив что-то новое, постоянно всех достает требованием
посмотреть.
— Ага, — только и сказал я. — Ты молодец.
— Боги благосклонны к этому походу.