— Тело останется лежать в коме, — тут же отозвалась богиня. — На
случай, если ты не справишься, чтобы было, куда вернуться.
Я кивнул. Хороший расклад. Пробник, так сказать. То есть я почти
ничем не рискую. Вообще круто.
— Тогда приступим, — сказала она и повела плечами.
Рук у нее внезапно стало как-то очень много. Четыре, восемь,
шестнадцать… дальше я считать перестал, а они все множились и
множились. До тех пор пока все они не были повернуты открытыми
ладонями ко мне, и на каждой из них не раскрылся глаз.
«А чего вдруг богиня приходила меня уговаривать? — запоздало
мелькнула мысль. — Да еще так откровенно, соглашайся, мол, будет
здорово!»
Но додумать я ее не смог. Мгла вокруг превратилась в
непроглядную тьму, и оттуда на меня воззрились… я не знаю, что или
кто это был. Какие-то сущности, плоть от плоти тьмы, что меня
окружала. Их было множество, сотни, и все хотели от меня одного —
выпить из меня саму суть жизни.
Я даже толком не испугаться попросту не успел. Меня потащило
куда-то, кружа, словно я попал в центрифугу гигантской стиральной
машинки. Тошноты не было, но ориентацию я потерял окончательно.
Впрочем, и это длилось не слишком долго. Барабан выплюнул меня в
неизвестном направлении. Краткий миг свободного полета — и я
почувствовал, как на меня наваливаются оковы физического тела. И
боль! Жгучую боль в районе правого плеча. Такую, что выть
захотелось. Я закричал.
А когда открыл глаза, надо мной уже маячило не прекрасное лицо
богини, а миловидное, но вполне земное, женское. Китайское.
— Выпейте, господин, — произнесла женщина, и в поле зрения
появилась глиняная чашка, над которой вился дымок.
Сопротивляться я не мог, да и не хотел. Боль была такая, что я
был готов выпить или сожрать что угодно, лишь бы она хоть немного
ослабела. Горячая жидкость заполнила рот, провалилась в пищевод. Не
сразу, но огонь от плеча стал отступать, пока не превратился во
вполне терпимый жар. Тогда я смог думать.
Надо полагать, перенос моего сознания в тело раненого полководца
произошел нормально. Тот, стало быть, помер, а я его место занял,
чтобы не дать его делу заглохнуть. Жаль только, Гуаньинь забыла
упомянуть о том, что переносит меня в раненое тело, но тут, думаю,
я сам виноват. Мог бы спросить, да и вообще, она говорила, что Вэнь
Тай ранен отравленной стрелой.